Сибирские огни, 1959, № 1

Перед ними леж ала обширная равнина. По линиям кустарника и чи­ стой извивающейся ленте снега угадывалась небольшая речка. Местами, выше молодых пихт и березок, горбились сугробы, образо­ вавшиеся поверх бурелома. Оттуда веяло сонливым покоем. Пухарев продолжал что-то бормотать, Кусургашев сердился, ему всюду чудились золотые сережки... * * * -7 Исхудалый за зиму, всклокоченный медведь увидел в проталину над берлогой, которая называется у охотников «челом», синее небо. Не спеша разгреб снег лапами и выбрался на бугор. Потом долго стоял, ос­ лепленный светом, опустив голову, словно вспоминал, где устроил осенью свой продовольственный «склад». В прошлом году, уже зимой, перед тем, каи залечь под корнями п о - ' валенного ветром могучего кедра, ему неожиданно «подфартило» — на­ брел он на обессиленного, кем-то раненного лося. Молодого быка, по всей вероятности, покинули силы в момент прыжка через трухлявую колоду, преградившую тропу: повис он на ней животом, оставив задние ноги в белых чулках по одну сторону, а передние ,— по другую. Урча, проворно приблизился медведь к голове животного, к боль­ шим округленным глазам и вздрагивающим расширенным красным нозд­ рям. Лизнул холодную, влажную верхнюю губу лося и почувствовал, что тот еще жив. Рассердился, «хокнул» и совсем по-разбойничьи ударил когтистой лапой между округленных немигающих глаз. Сыт был осенний медведь, однако-поел немного, полизал крови, а все остальное стащил волоком в сторону, тщательно забросал снегом и ■сучьями. Трудно сказать, какой бы вывод сделал старый охотник Кусургашев, если бы обнаружил вокруг разбросанного валежника клочки лосиной шерсти. Пухарев же этому не придал особого значения: какая-то шерсть, какие-то следы... «Подойдет Кусургашев, спрошу». Михаил Терентьевич приглядел местечко и присел для перекура, по­ ложив на колени двустволку, заряженную утром после выстрелов по глухарям. Припекало солнышко. От усталости клонило ко сну. Было желание прилечь, вытянуться и хоть на минуту забыться. В такую пору в тайге, несмотря на обилие снега, очень тепло, потому что нет движения воз­ духа; от комлей деревьев до вершин образуется своеобразная нагретая лучами воздушная подушка с температурой парного молока, с большим содержанием кислорода и запаха смол. И откуда только вдруг явится у охотника совершенно детская бес­ печность, разом притупит всякую осторожность, всякие желания, кроме ■одного — спать. Мир становится маленьким-маленьким, и приходит к че­ ловеку забытье... Не успел Пухарев как следует раскурить папиросу, а лес вдруг з а ­ туманился, поплыл. Голова опустилась на колени. Медведь подошел к неподвижно сидящему Пухареву на расстояние десяти шагов. Уловив подозрительный запах, зверь рявкнул и насторо­ женно остановился. Михаил Терентьевич, думая, что его зовет Кусургашев, встрепенул­ ся, собираясь сказать: «А я задремал, кажется», но в следующее мгнове­ ние он вскинул ружье и, не отдавая себе отчета, что оно заряжено не пулями, а крупной дробью, выпалил из обоих стволов. Соображение пришло секундой позже. Моментально вспомнились предупреждения Ку- сургашева, что раненый зверь бывает очень свиреп и опасен.