Сибирские огни, 1959, № 1

зать. Попробовал! Нынче ты одно попробуешь, завтра — другое, А по­ слезавтра коммунизм объявишь в своей бригаде... Не давал Степан Гордеевич обратиться Дубову к Насте. — Ты его не слушай! Упаси бог! Я его знаю! Дубов уже отмахивался, как поднятый из берлоги медведь от назой­ ливой лайки: — Помолчи же минутку, зуда! Д ай слово сказать. Послушай вот, Анастасия Арсентьевна... — Не слушай! — перебивал вновь Степан Гордеевич. С одного на другого Настя переводила усталый взгляд, завидуя этим двум судьбам — неугомонным, кипучим. Почему же погасла она, если кругом жизнь? Почему у людей столько общих забот, а у нее одна своя и, может быть, никому не нужная, кроме нее самой, даж е Михаилу. И все же постепенно теплело у Насти' в груди. С рынка вернулась жена Дубова — улыбчивая, молчаливая старуш­ ка Анна Филипповна; проворно собрала на стол, постояла в дверях, улучая момент, когда утихнет спор, начала приглашать: — Просим милости откушать чайку с нами. Настенька, оглушили они тебя, наверно? Пойдем, сударушка. Ты ко мне? — взяв Настю под руку, чтобы проводить к столу, спросила старушка. — К Калистрату Кондратьевичу, Анна Филипповна. — Сам-то как, недужит? — Сильно. Услышав разговор женщин, Дубов с укором бросил Степану Гор­ деевичу: — Ко мне, оказывается, Колмыкова-то, а ты спор завел! — В споре истина познается. — Так ты не согласен? — Нет. Степан Гордеевич глядел на внучку друга—Наденьку. «Выросла на глазах , в строгой семье. Отец — парень всех мер был. Мать-покойница воды не мутила. А эта в кого вымахала? Фик-фок на один бок! Муженек, опять же, под стать — индюк — не индюк, гусак — не гусак. Склизлый какой-то, червяковый! Таких попугаев спокон веков в Москве не води­ лось, при старом режиме даже! Мастак Калистрат прочих высмеивать, а что у самого под носом творится, невдомек. Постой же, я тебя допеку сейчас, голову три уха!» Выпив стакан крепкого чая, он попросил еще и повернулся к Анаста­ сии Арсентьевне, которая помешивала чайной ложечкой сливовое в а ­ ренье в вазочке и прислушивалась к своему растревоженному сердцу. Леонид следил за ее тонкой рукой. Надя — за Леонидовыми молочными глазами. Калистрат Кондратьевич уже отирал вспотевший лоб, усыпанный малиновыми пятнышками — следами оспы, собираясь высказать, что ра ­ ботать рядом с Пухаревым трудно, слов нет, зато интересно, он не пове­ дет тебя торной дорожкой — чертоломит, почем зря, привала не сделает, передохнуть не даст, но его опередил Степан Гордеевич. — Гляжу я на тебя, Анастасия Арсентьевна, — диву даюсь. — Сте­ пан Гордеевич замялся, не поняв, отчего вздрогнула женщина и умоляю­ ще попросила зеленоватыми глазами: «Не надо обо мне, дайте отдохнуть, пожалуйста!» А какой светлой, благодарной улыбкой наградила она ста­ рика, когда поняла, что не собирается ой трогать ее больное. — Хочу сказать: от моды ты отстаешь, — продолжал старик. — Косы носишь по- бывалошнему. Посмотри, Надюшка-то как оболванилась. Любо-мило! — Волос длинный — ум короткий! — тотчас же кокетливо отпари­ ровала Надя. — А коли ни того и ни другого? Опять ж е привела ты эту послови­