Сибирские огни, 1959, № 1

деть и услышать существующую там, несомненно, жизнь. Мы станем ви­ деть, слышать и понимать друг друга на расстоянии тысячи тысяч кило­ метров. В географию, которую вам преподают в школе, тогда включат Луну, Марс и много-много других планет. Сейчас вы изучаете, скажем, Африку или Австралию. Видите перед собой немую карту с безмолв­ ным обозначением городов, рек, лесов и гор. А придет время, когда, сидя в классе, вы совершите кругосветное путешествие. Вот есть такой зверь — лев, животное — бегемот, крокодил-аллигатор. Но ты не знаешь, как они живут на свободе. Пожалуйста! Учитель включает машину, и на эк­ ране цветное изображение австралийской пустыни, звери и птицы тро­ пиков. Вот река Амазонка. А вот этот самый аллигатор выползает на бережок. В от Китайская Народная Республика. Хочешь увидеть город Пекин? Пожалуйста! Перед нами — шумная улица, заполненная людь­ ми. Видишь вон ту девушку-китаянку, что покупает цветы у старушки? Ты можешь спросить ее имя, ты можешь познакомиться с ней. А вон у того молодого человека ^можешь осведомиться, который теперь час, по китайскому времени, конечно. «Изучающие Антарктику, — скажет учи­ тель, — прошу внимания!» И вот они — штормовые моря, льды, снега... — Когда же это будет, папа? — сгорает от нетерпения Райка. — Скоро. Очень скоро, если человек не будет попусту тратить вре­ мя. Ж изнь — время, а время — жизнь. Райка шла в школу, словно заряженный аккумулятор, полная реши­ мости, деятельности, потому что «жизнь — время, а время — жизнь». «Прожить зря час или минуту — значит, украсть у себя кусочек жизни!..» * # * Только у Анастасии Арсентьевны не было планов на будущее, не было надежд. Решение обратиться к Дубову за советом она принимала вечером и откладывала его исполнение утром. Дни проходили бесцветно, длинно. Много ли отнимет времени приготовление еды на двоих, долго ли ей протереть сырой тряпкой крашеные полы и что-то постирать на се­ бя, на Мирона? Книги не читались. Пяльцы опостылели. Выходила она из дома лишь до магазина да водоразборной колонки. Заж ужж ат , зашипят сплетницы, увидев Настю, торопясь, захлебываясь: — Гляди-ко, гляди-ко, она! — Кто? — Д а Колмыкова же! — Что ты?! — Провалиться на месте! Настя старалась не замечать косых взглядов, не слышать шепотков, мол, «дошла, довертелась хвостом, худющая—хоть в гроб клади». Мирон Федорович покидал дом лишь затем, чтобы пополнить запасы спиртного, и всегда возвращался мрачнее тучи. — Дожил. Хоть глаза не показывай. На каждом углу кости перемы­ вают. Пустила ж е ты славушку, Настасья! Не сняв пальто, не стряхнув с валенок снег, он торопился выпить, натаптывал следов от стола к буфету. Пряча глаза, совал луковицу в со­ лонку и не жевал, а скоблил ее уцелевшими передними зубами по-заячьи. Подвижные Настины ноздри тут же улавливали запах лука и водки. Она брезгливо Морщилась и ближе припадала к окошку, от которого вея­ ло свежестью. Опершись грудью на подоконник, подперев левую щеку ладошкой, она могла часами глядеть на дорогу в ожидании, когда мимо пройдет в школу девочка в черной дошке и серой каракулевой шапке- ушанке, повязанная красным шарфом. Еще далеко Анастасия Арсентьев­ на увидит Райку: идет, размахивает желтым портфелем. То ледышку пнет