Сибирские огни, 1959, № 1

Л и д и я Чуковская ОБ ОДНОЙ ЗАБЫТОЙ КНИГЕ М. Горький, как известно, настаивал на призыве в литературу бывалых лю­ дей. Но вряд ли под людьми «бывалы­ ми» следует разуметь тех, кто просто где-нибудь побывал. Ведь не о туристах же речь. «Бывалый человек» — это тит, кто много пережил, — не наблюдатель жизни, а участник. Это человек, нажив­ ший богатую эмоциональную память — ценнейший запас, который может питать вдохновение. «Бывалый человек», да­ же не становясь профессиональным писателем, способен стать художни­ ком—иногда хотя бы на одну-единствен- ную книгу: в памяти у него вместе с фактической материальной стороной со­ бытий живы радости, горести, беды, све­ жи горячо перешитые чувства, которые имеют власть над сердцами читателей. «Только в качестве участника вы може­ те приобрести тот эмоциональный накал, который совершенно необходим для ху­ дожественного произведения», •— утвер­ ждал А. С. Макаренко. Наша литература знает книги, создан­ ные участниками событий, «бывалыми людьми». Те из них, которые правдиво запечатлев обстановку труда или борь­ бы, сохранили в то же время «эмоцио­ нальный накал», такие, например, как «Педагогическая поэма» А. Макаренко, становились настоящими произведения­ ми искусства. •Мне хочется напомнить об. одной за­ бытой книге, созданной тоже человеком бывалым, знавшим изображенную им жизнь во всех мелочах труда, религии, быта, во всей огромности ее горя. Я имею в виду повесть юкагира Тэки Оду- лока, описавшего трагическую судьбу од­ ной чукотской семьи до революции. По­ весть называется «Жизнь Имтеургина- старшего» и вышла в свет в 1936 г. Это повесть о том, к£к чукча Имтеургин, кочевавший лет за 20 до революции со своими оленями в тундре, кормивший охотой семью, был разорен богачом Эр- мечином и вынужден пойти в кабалу к нему. Люди Эрмечина угнали оленей Имтеургина, убили его старшего сына Кутувью, а Имтеургин пришел к Эрме- чину и попросился к нему в пастухи. Иначе и он, и вся семья погибли бы с голоду: .без оленей в тундре не про­ живешь. «Большой человек твой отец был,— говорит, укачивая грудного сына, тоже Имтеургина, мать. — Прежде нас много было и олени у нас свои были... Пер­ вый охотник. А теперь твой отец чужое стадо пасет». Тэки Одулок описал в своей книге жизнь оленевода-охотника не как уче­ ный-этнограф, не как литератор-наблю- датель^ а как оленевод-охотник, изве­ давший на собственном опыте, что такое метель, обледенелый полог чума, волчьи следы на снегу, прошедший суровую школу труда и нужды в тех же усло­ виях, что и его герои. Но в отличие от своих героев он мог обозреть и свою и их прошлую жизнь глазами человека, принадлежащего уже к другому поколе­ нию, к другой — послереволюционной эпохе; в 1931 году он окончил Ленин­ градский университет, стал аспирантом Института народов Севера и вернулся на север в составе оргкомитета, создан­ ного для организации Чукотского нацио­ нального округа; после этого он и напи­ сал свою книгу. В первой ее части рас­ сказано о мытарствах Имтеургина- старшего, вторая должна была быть по­ священа рассказу о том, как Имтеургин- младший, подобно самому автору, окон­ чил после Октябрьской революции уни­ верситет и сделался одним из строите­ лей советского Севера. Многое видел, многое пережил автор книги. «На реке Ясачной, среди ивовых за­ рослей, в шатре из оленьей кожи родил­ ся я — пишущий эту книгу, — расска­ зывает Тэки Одулок о себе. — Отца моего звали Атыляхан Иполун, он был 12. «Сибирские огни» № 1.