Сибирские огни, 1959, № 1

хорошие чувства и порождая радостные мыслй: как безграничен мир молодого человека сегодня, как он прекрасен! Конечно, в этом первом несколько во­ сторженном читательском впечатлении, которое у меня, например, сохранилось до сих пор, есть нечто от радости откры­ тия нового таланта. Так часто бывает, и с этим ничего не поделаешь. Новые рассказы Н. Дементьева не за­ медлили появиться. Это — «Наша лю­ бовь», «Начало», «Дедушкин внук», «Дождик», вышедшие затем отдельным сборником «Первое письмо» (Новоси­ бирск, 1954). В большинстве новых рассказов глав­ ными героями были тоже девушки, они так же непосредственно и подкупающе изъяснялись, представали перед читате­ лем как люди симпатичные, интересные, живые, в них по-прежнему сохранялись антоновские интонации, сохранялась лю­ бовь автора к ярким, подчас изысканным деталям. Однако все это и настораживало вни­ мательного читателя. Новые герои Н. Дементьева удивительно походили на Таню из «Первого письма», и рассказы казались от этого повторением одного и того же, уже известного нам положения, характера, действия. А великолепные сами по себе детали, найденные весьма зорким писателем, нередко приобретали в рассказах самодовлеющее значение. В этом отношении весьма характерен был рассказ «Дождик». Две девочки-десятиклассницы говорят о любви, мечтают о будущем. Эти слова о любви и думы о будущем вызваны пер­ вым весенним дождиком накануне по­ следних экзаменов. Верно: для излияний момент выбран самый подходящий. Но автор поминутно отвлекал нас в сторону второстепенных, не идущих к делу кар­ тин. Вот «собака, бежавшая по мо­ стовой, остановилась, понюхала воздух и ушла под забор», вот «пробежали две девушки, взявшись под руки и прикрыв­ шись газетой», а «женщина тотчас сня­ ла шляпу и стала стряхивать бисер дож­ дя», или вот, наконец, «из комнаты на подоконник... мягко вспрыгнул черно- белый кот и, мигая, стал смотреть на дождь» и т. п. Все это видит автор, ясно представляет читатель, но герои расска­ за здесь ни при чем. Этот тщательно вы­ писанный фон — дождик и поведение людей и животных во время дождя и после — ни в коей мере _не помогает нам поглубже проникнуть'в души раз­ мечтавшихся и взгрустнувших девочек (одна из них была некрасива и страда­ ла от этого). Фон этот служил лишь ук­ рашением, а не средством углубления рассказа. Надя плакала оттого, что ее, некраси­ вую, никто не полюбит, как полюбили уже ее подругу Таню. Счастливая Таня, как умеет, утешает ее. — Ты же прекрасная! Ты станешь зна- менитая-энаменитая, и все будут гово­ рить: это Белосельская меня выле­ чила! И тут же, без малейшего перехода и не в первый раз автор замечал все того же черно-белого кота в окне, который «быстро мотал головой сверху вниз, ста­ рался рассмотреть пролетавшие мимо окна капли дождя». Хорошая деталь, но она, по сути дела, случайна в рассказе, а обилие их способно заслонить главную мысль произведения. Н. Дементьеву с его даром острой наблюдательности не­ обходимо было стремиться к деталям крупного смыслового значения. И толь­ ко на этом пути он мог бы достичь под­ линной типизации найденных характе­ ров. В этом рассказе он лишь успел передать настроение, без проникновения в существо характеров своих героев. Пи­ сатель становился на опасный путь скольжения по поверхности явлений. Не без волнения открывалась вторая книга рассказов Н. Дементьева «Сест­ ры» (Новосибирск, 1955). Да, и в этой книге есть рассказы, в которых главные герои — девушки чем-то напоминают нам его первую Татьяну, есть и подра­ жание любимым авторам, которых вы­ брал молодой писатель своими учителя­ ми, есть и увлечение малозначащими, внешне выигрышными деталями и сцен­ ками. И все-таки эта книга — свиде­ тельство творческого роста ее автора. Видно, что он нащупывает свои темы, находит свои характеры, обнаруживает умение по-своему передать мысли и на­ строения своих героев, создать особую, дементьевскую «музыку» рассказа. В сборнике мы находим такие расска­ зы, в которых автор отказался от одно­ образной для него манеры перевоплоще­ ния в героя-рассказчика. Кстати сказать, в этом нет ничего плохого. Наоборот, создается атмосфера очень искреннего, доверительного разговора героя с чита­ телем, достигается весьма действенный художественный эффект: читателю, как человеку близкому, не к чему многое объяснять и описывать, достаточно лишь назвать событие, намекнуть о нем. Про­ пущенное через восприятие героя-рас­ сказчика, оно на самом деле становится понятным без комментариев. Не раз и не два Н. Дементьев пользовался этим поразительным эффектом. Но когда сейчас читаешь в рассказе «Сестры» о девочке-школьнице, которая со всей ребячьей непосредственностью и наивно­ стью рассказывает о перипетиях любви своей старшей сестры, когда узнаешь, что эта девочка обнаруживает необык­ новенную прозорливость, хорошо и тон­ ко разбирается в характерах окружаю­ щих ее людей и в сложившейся трудной для сестры обстановке, то невольно на­ чинаешь не доверять ей, скептически улыбаться и, в конце концов, думать, как ловко вводит нас в заблуждение ав­ тор, как искусственно строит он свой рассказ! И затем: не успел автор напи­ сать и десятка рассказов, как уже на­