Сибирские огни, 1959, № 1

налистка в Лондоне. Тем из англичан, кто хорошо знает русский язык, Бернс в переводе Маршака доставляет большое удовольствие. Дело в гом, что поэт, сельский житель и первый в стране пе­ вец крестьянского труда, писал на шот­ ландском диалекте, сейчас сохранившем­ ся лишь в некоторых отдаленных гор­ ных районах севера. На английский он не переведен. А Маршак прекрасно передал на русском языке всю прелесть его поэзии. Мак-Минн бережно ставит книгу на место, говорит: — Сейчас мы готовимся к празднова­ нию двухсотлетия со дня рождения поэта. Двадцать пятого января... В музее — портреты и мраморные бюсты Бернса. Все выполнено любовно, талантливо. Собраны его автографы. Их немного, — для черновиков Бернс пред­ почитал бумаге грифельную доску. Одно из его стихотворений носит назва­ ние — «Надпись на бумажных день­ гах»: Будь проклят , скомканный листок , Ты был всегда ко мне жесток... ...Ты обрекаеш ь честный люд На голод, рабство , тяж кий труд. Одну из едких эпиграмм — ответ на оскорбление, нанесенное , богачом, — Бернс тут же, в доме развязного хозяи­ на, написал алмазом на оконном стекле. Эта эпиграмма, как и некоторые другие произведения, сохранилась только бла­ годаря памяти поклонников поэта, за­ учивших ее наизусть. Потому-то и нет черновиков многих его стихотворений. Большинство рукописей, в том числе и тех, что были опубликованы лишь по­ сле его смерти, давно утеряны. На одном из стендов — письмо поэта, купленное у какого-то частного лица шесть лет назад за 1500 фунтов стерлин­ гов. Шестьсот фунтов пришлось запла­ тить за письменный стол, в свое время кем-то украденный. — Нам стыдно за таких людей, — возмущается одна из посетительниц му­ зея, пожилая дама, соотечественница поэта. — Те, у кого были вещи Бернса, должны были подарить их музею... Мак-Минн, стоя у книжного шкафа, продолжал беседовать с гостями из Со­ ветского Союза. Все русские, кому до­ водится бывать в Шотландии, посещают Аллоуэй. Приезжают из Москвы, из Ленинграда... А вот сибиряки приехали впервые. Прижав книгу к груди, старик на­ изусть прочел одно из любимых стихо­ творений Бернса: Настанет день и час пробьет, Когда уму и чести На всей земле придет черед Стоять на первом месте. При всем при том, При всем при том, Могу вам п р ед ск азать я. Что будет день. Когда кругом Все люди станут братья! По соседству с усадьбой — низень­ кая полуразрушенная кладбищенская церковь. Висит старый колокол. Вид­ неются кресты и плиты. Об этом клад­ бище и об этой вросшей в землю церк­ вушке Бернс писал в шутливой стихо­ творной повести «Тэм О'Шентер»: И невдали за перелеском . О зарена туманным блеском, Меж глухо стонущих ветвей Открылась ц ерковь Аллоуэй. Неслись оттуда стоны, крики , И свист, и визг , и хохот дикий. Среди эпиграмм Бернса немало «надписей на могилах». Зная скряг, твердолобых трусов, честолюбцев и дон­ жуанов, поэт заклеймил их навсегда. Возможно, это кладбище навеяло эпита­ фию: Под камнем сим погребены Твои, скупец , останки. Ты можешь в царстве сатаны Служить хранителем казны В его подземном банке! Даже потомков Стюартов, перед кото­ рыми в ту пору раболепствовали очень многие, поэт не щадил: Нет, вы — не Стюарт, ваш а честь. Б есстраш ны Стюартов сердца. Глупцы в семействе этом есть, Но не бывало подлеца! У смелого и вольнолюбивого поэта, который воспевал тружеников земли, бичевал пороки и высмеивал угнетате­ лей, оказалось много врагов. Его жизнь была полна лишений. Это и укороти­ ло ее. В родном городке, на холме при боль­ шой -дороге соотечественники, любящие народную поэзию, поставили Бернсу па­ мятник — девять желобчатых коринф­ ских колонн под коронообразной кры­ шей. Мы были рады, что во время поездки на побережье Атлантики перед нами во- всей его красе открылся мир поэта, его родная земля с зелеными лугами и мяг­ кими холмами. А. К о п тел о в»