Сибирские огни, 1959, № 1

А в тундре Было зелено. Все чаще, раскосматив косы, Н аскакивали на окно Кривые Нервные березы. — Мне страшно, Люда... — Пустяки... И все же обе побледнели, Когда мелькнули костяки Изъеденных ветрами елей. Улыбкою сменился страх, Когда сказал вблизи сидящий: — Ах, и шиповник цвел в горах!.. — И настоящий?! — Настоящий! Н а нас спускались сапоги, Н а нас упал тяжелый голос: — Ну, а пурга?.. Такой пурги, К ак здесь, Не видывал и полюс. Седой старик Сошел к нам вниз И рассказал , подсевши близко, О том, как на горе Райиз Погибла юная радистка. К ней, жившей ото всех вдали, И от нее, познавшей коды, Летели новости земли И предсказания погоды. — Любовь приносит много бед!.. А с той радисткой Вот как было: В свои неполных двадцать лет Она охотника любила. Она ж д ал а его к себе, А ночь была темна. Не скрою, Что снег уже шалил в гульбе, И ветер плакал над горою. А из ущелья в этот миг, Где смертное стелилось ложе, Послышался ей слабый крик, На зов любимого похожий... Из теплоты От добрых снов, Лицом встречая снег летучий, Нетерпеливая, на зов Она шагнула с горной кручи.