Сибирские огни, 1958, № 9

Где-то вдали урчали пушки. В стороне, прерывисто гудя моторами, на восток проплыл немецкий бомбардировщик. Потом еще несколько... Но Олег и Надя не встречали вместе мирные вечерние зори, не встреча­ ли рассвет в аллеях парка и потому эта темная военная ночь где-то в ржевских лесах показалась им по-своему самой значимой в жизни. Сколько было перечувствовано, сколько сказано и сколько еще не сказано! — ...А победа придет? Ты представляешь себе тот день и час?! По­ думать только! — и, словно пьянея от одной этой мысли, она по слогам повторяла: — По-бе-да... Все, что угодно, но это не просто было вообразить. Здесь, в ржев­ ских лесах, они могли в любую минуту умереть во имя победы, но как она будет выглядеть в торжестве миллионов людей — это представить было почти невозможно. Все, чем жили они с момента начала войны и до этого дня, все было связано с этим единственным словом — победа. Надя сжалась, перевела дыхание. И Олег вдруг почувствовал, что в любую минуту действительность с жестокой силой может обрушить­ ся... Потянулись минуты молчания. Каждый по-своему думал об одном и том же. Девушка осторожно высвободила руку и украдкой коснулась глаз. Олег резким движением выпрямился, сел рядом и обнял Надю за плечи: — Ты что, Надюша? — в голосе его прозвучал испуг. Поборов охватившие чувства и сумятицу мыслей, она виновато сказала: — Нет, нет, я так. Мне просто очень хорошо с тобой. Это ведь не от горя... Вот видишь, и все, — она сильнее прижалась к нему. — С тобой я ничего не боюсь. Ничего-ничего. И действительно, она в эти минуты ни разу не подумала о себе, а думала только о нем. Лишь бы он дошел до конца войны, и все будет так, как загадано, — все. Она пройдет с ним сквозь смерть и бури, если не хватит ему крови — она отдаст половину своей. «Милый мой, лохма­ тый, хороший, — думала она. — Я люблю тебя с тех самых пор, когда там, на плацу у Малоярославца, ты нелепо спросил: — Так как же нам быть?..» — Ты знаешь, — заговорил Олег, — я уже обо всем подумал: пос­ ле войны сразу же уедем в Иркутск, туда, к Ангаре... — В Иркутск? — спросила она, но тут же согласилась. — Конечно! Со стороны дороги донеслись голоса и глухой топот копыт. — Ты написал письмо? Курганов узнал голос комбата. — Какое? — отозвался Войтенко. Они возвращались с совещания от комдива. Вороной, любимец На- летова, поравнявшись с Кургановым и Надей, повернул в их сторону голову, сердито втянул воздух дрожащими ноздрями и протяжно фырк­ нул. — Но, но! Чего трусишься, — прикрикнул комбат, и — к Войтенко, раздраженно и сухо: — Как какое? Домой Попову. — Немного не дописал, не успел... — А ты знаешь, парень он все же был неплохой... И комдив тогда на НП сказал: судить, конечно, можно, но не верить этому парню нель­ зя. Гадко все получилось... И этот Рогулько дурак! Три дня в полку и пробыл, чуть батальон один не угробил. Обратно его в резерв отослали... Ну, а письмо допиши и на подпись мне дай. Надо, пожалуй, посмертно к награде представить. Сбил ведь он «юнкерса»... Знаешь, хоть дома старикам не будет совестно в глаза людям смотреть... Бблыпего Курганов не расслышал. Надя почувствовала, как нерв­