Сибирские огни, 1958, № 9

Курт вспомнил свои же слова: «Иоганн, опомнись! Ведь могут под­ слушать...» — Так что же? Ну?! Проглотив сгусток горьковатой слюны, застрявший в горле, Мюллер •ответил: — Он считает, что армия... и мы все... он сказал, что мы... мертвые! — Вот даже как? Дальше... Сказав первую фразу, Мюллер почувствовал, что состояние удушья покидает его. Однако чем больше он говорил, тем больше приходил в раздражение. И странно, что это раздражение росло уже не по отноше­ нию к себе, а по отношению к Бушке, — больше того, оно заглушало все остальные чувства. Он говорил, как в пьяном угаре, сбивался с мыслей, силился вспомнить отдельные выражения, боялся, что Беккер заподоз­ рит в нем сочувствующего Бушке. Высказав все, он виновато добавил: — Бушке, конечно, однажды помог мне в беде. Но долг велит спа­ сти других от тех идей, какими он заражен... Так. Курт Мюллер сказал Беккеру два дня назад. А вот сейчас, услышав о выстреле в спину, он вздрагивает и закры­ вает на миг глаза. Ему невыносимо жутко оставаться с глазу на глаз с Бушке. Ему хочется куда-то бежать, что-то делать, кричать... Спазмы сильней и сильней' сжимают горло. — Тебе всегда нравились... мой пистолет и... полевая сумка, — слы­ шит он будто из-за стены голос Бушке. — Возьми их... на память... В сумке... фотокарточка... семейная. Отец, мать, сестренка... и я. Прошу... ты ее... со мной... в левый карман мундира... непременно... Обещай.... Бушке умолк. Быть может, он в забытьи? Мюллер не может ничего ответить. Пошатываясь, он направляется к двери, позабыв застегнуть мундир... Курт идет, не отдавая себе отчета, куда и зачем идет. Вот — раз­ вилка траншей, где вчера русским снайпером убит наповал солдат. Это произошло у Мюллера на глазах. Он сопровождал по своей обороне обер-лейтенанта Фридриха Мауза. Тот любит показать перед подчиненными свое пренебрежение к противнику. Мюллер, опекая Мау­ за, старался опасные места проходить быстро. А Маузу это нравилось, и он шел по траншеям нарочито медленно, с серьезным видом задавал никчемные вопросы, без конца поучал, как лучше распределить огневые средства. Кончилось тем, что сопровождающий их солдат на этом вот самом месте, где остановился Мюллер, угодил под пулю снайпера. По старым традициям офицерского корпуса Курт Мюллер завел себе блокнот, в который заносил даты рождения начальников и товарищей по полку. Еще сегодня утром он думал о том, чтобы не забыть в субботу первым поздравить Бушке с сорокалетием. Вчера он поздравил Мауза с днем рождения его жены. А тот показал Курту фотографию Трудди и двух дочерей. Потом перечитал их письма, где они благодарят Мюллера за подарки, присланные в посылках и, положив руку на плечо, прого­ ворил: — Спасибо, друг, уважил, спасибо... Когда Мауз пьян, душа его распахнута, как пропотевший китель. Он говорит, что после войны заведет себе бар и каждый из фронтовых друзей сможет сколько угодно пить за его счет пива. В этом баре одно из почетных мест обещано Мюллеру. «Все это блеф», — заключает Мюллер и наваливается грудью на стенку траншеи... А вот то, что Бушке смертельно ранен немецкой пу­ лей... по приказу Беккера — это не блеф! Курт боится войти в блиндаж, где Бушке доживает последние минуты. За обороной русских, возле опушки соснового бора, он видит крутой