Сибирские огни, 1958, № 8

нию: переписывала радиограммы, подшивала бумаги в дела, а то про­ сто сидела молча рядом, когда он, оседлав голову наушниками, прини­ мал депеши. Кроме того, надо было еще выбрать свободное время, чтобы послушать музыку, да и просто посидеть, поболтать о чем-нибудь таком, что' могло бы показаться постороннему 'слушателю пустяками, а для них казалось интересным и очень важным. Молодые люди сократили сон и не замечали, как оба похудели и на лицах их растеклась голубоватая бледность. Что в том? Пусть же тво­ рится в человеке сладкое таинство, когда человек полагает, что ему од­ ному выпало на земле такое счастье. Любовь никогда не старится, она всегда молода и всегда большая затейница, — извечная спутница чело­ вечества. Подумать только, что она затеяла теперь! Дело в том, что в маленькой библиотечке, которую собрали в крас­ ном уголке рабочие, не оказалось драматических произведений. Беспо­ лезны были все попытки Климаеа найти «хоть какую-нибудь» пьесу у кого-либо! А пьеса была ему необходима: Вера хотела выступить вместе с ним на сцене, и он обещал добиться этого! Он не может нарушить слово. Не может и не хочет. Любовь шепнула Жене, что будущий спектакль ста­ нет в его жизни событием, гранью. Любовь подсказала Жене Климасу и выход: «Сам сядь и напиши пьесу. Сам! Ты можешь это сделать. Должен! Иначе девушка переста­ нет уважать тебя». И Климас верил, что он в самом деле напишет пьесу. О чем? Кли­ мас видит свою, еще не написанную, пьесу... Парень и девушка работа­ ют на заводе. Они влюбляются друг в друга... Признание. Свадьба. По­ том они уезжают на Север и живут там совсем-совсем одни в маленьком домике, мужественно сражаются с суровой природой, покоряют ее, на­ слаждаясь счастьем. И эти двое, конечно', они сами: Климас и Вера. Только назвать этих двоих нужно как-нибудь иначе, скажем — Ирина и Валентин... Это красиво! Климас зажигает свет и, не одеваясь, пишет торопливыми неровны­ ми строчками. Автору не хватает воздуха, трудно дышать, и все новые и новые картины захлестывают воображение, карандаш не успевает за мыслью, хотя все поспешнее бегает по бумаге и, в конце концов, чертит какие-то невообразимо путаные линии, в которых даже с большим тру­ дом невозможно найти что-либо, похожее на буквы. Карандаш падает на бумагу, Женя сидит недвижимо, его взгляд устремлен вперед, на стену из кривых, потемневших досок. Быстрым движением: руки повертывает выключатель, темнота зали­ вает комнатку, раздвигает стены. Теперь можно видеть бесконечно дале­ ко. Климас бросается в постель. Тишина ходит на цыпочках по землян­ ке, чтобы не мешать мечтателю наслаждаться бессонницей. С маятника стенных ходиков падают считанные капли времени. ...Из темноты выходит она. Да, да! Она тут, рядом. Ее волосы щеко­ чут ему лицо. Как чудесно пахнут они, волосы любимой! Тишина! Пусть перестанут падать капли времени: любимая что-то шепчет. Да, да! Ее губы приблизились к уху Евгения. О, какие изумительные слова слышит он. Тише! Теперь будет говорить Евгений — но поцелуи мешают словам. И вдруг что-то нарушает тишину, что это?.. Климас слышит, как в со­ седней комнате начинают возню мотористы. Неужели уже утро? Когда же прошла ночь? Мотористы разговаривают, передвигают какие-то пред­ меты. Надо подниматься с постели. Никто не слышал того, что произо­ шло ночью. Сладкая тайна принадлежит одному Климасу, безраздельво и полностью. Ведь об этой тайне не знает даже... Вера. В комнатке снова свет. Он очень неприятен, потому что вместе с ним