Сибирские огни, 1958, № 8

А. МАЛЕНЬКНИ •Облепленные снегом, приходят Алексеев и Фаткуллин. — Черт знает, что... Я ничего не слышал, проспал, — негодует на себя Алексеев. — Я тоже, — говорит Фаткуллин. — Давно это паскудство нача­ лось? •> Никто из них не садится, все толкутся по комнате. Что они, собст­ венно, могут сказать сейчас, когда пурга еще только набирает силы и только начинает свою коварную работу? Кто знает, сколько это еще продлится, к чему конкретно приведет? — Надо немедленно дать распоряжение, — начинает Алексеев, но тут же машет рукой. — Бесполезно! Пока не закончится эта чепуха, ни­ чего нельзя делать... Крушинского снова охватывают досада и злость. — Не бывать тому! Нет, не бывать! — повторяет он, ударяя в такт словам кулаком по кромке стола. — Мы сильнее всей этой пакостной ро­ мантики — пурги, ветров, снега! Дмитро Хведорыч, позови сюда побыст­ рее Климаса. Дмитро поднимается, топчется в нерешительности на месте и ти­ хонько спрашивает Алексеева: — А вин кто — Климов? — Не Климов, а Климас. Ну, радист. — Це же того хлопца? Бачу... Бежу... Сейчас бежу. — Он исчезает за дверью, дважды прихлопнув ее для верности. — Теперь который час? — спрашивает Крушинский. — Пятый, — отвечает Фаткуллин. — Великолепно. Через час выезжаем на оленях. Я еду в Усть-Шу- шу. Вы, товарищ Алексеев, и вы, товарищ Фаткуллин, едете со мной, останетесь на причалах, там, где это потребуется... Пурга не пурга, а трасса должна пропустить машины... В землянку входит разгоряченный, с мокрым лицом, Климас. — Подождите немного, — говорит Крушинский и быстро, размаши­ стым почерком, пишет распоряжения для передачи их по радио, читает вслух написанное, вносит поправки, сделанные Алексеевым и Гольц- шМИДтом. — Возьмите, — протягивает он листочки Климасу, — и немедленно— по адресам. Потом доложите мне... Климас берет бумаги, но не уходит, мнется. — Можно к вам обратиться с вопросом? — наконец спрашивает он. — Ну? В чем дело? — рубит Крушинский. — Разрешите нам спектакль поставить... Это не доходит до сознания Крушинского. — Что такое? — То есть пьеску... — У Климаса заплетается язык. — К празд­ нику... — Что вы мелете? К какому празднику? Какую пьеску?! Климас окончательно смущен. — Я хотел сказать... Нам очень хочется... Пьесу... Наконец Крушинский понимает, в чем дело, и, повеселев, говорит: — Да ставьте, что хотите. Хоть оперу. Хоть балет! Только, чтобы эти телеграммы вовремя были отправлены. — Спасибо! — говорит Климас и пулей вылетает из землянки. При этом он так хлопает дверью, что она открывается и через щель ветер за ­ носит снег. — Молодость! — улыбается Гольцшмидт. — Сумасшедший! — ворчит Дмитро, прикрывая дверь.