Сибирские огни, 1958, № 8

— Цингу выкармливаете, — сказал Крушинский повару, понимая, что он в этом не виноват. — Скоро мясо будет, — ответил повар. — Куропатки, говорят, дол­ жны прилететь... А пока, что есть, то и готовим... За двое суток Крушинский побывал на пяти причалах и везде видел в общем сходную картину: люди трудились, начинали сказываться ре­ зультаты их труда, но повсюду они жили нелегкой жизнью. Крушинский понимал, что положение, которое создалось с жильем и бытом людей, не может и не должно продолжаться долго. Люди не железные. Есть предел, который не только нельзя перешагивать, но к которому не сле­ дует и приближаться. Выход был единственный — автомобильное сообщение с Усть-Шу- шей по реке. В этом теперь заключалось'все, здесь завязывался главный узел. И когда Иван Сергеевич возвращался обратно в Пыр-Шор, стреми­ тельный бег оленей казался ему недостаточным. Надо быстрее! Надо действовать, не медля ни минуты! Показались торчащие из-под снега пыр-шорские березки. Олени вы­ носят нарты на реку и останавливаются. Крушинский сбрасывает тулуп. — Ни одна лошадь не обгонит ваших оленей, — говорит он. — Спа­ сибо!.. — И крепко жмет костлявую сухую руку каюра. — Лосадь не мозет, — улыбается тот, — совсем не мозет... только олень мозет. — Спасибо, спасибо, — говорит еще раз Крушинский, уходя, и огля­ дывается на оленей: они снова сбились в кучку, опустили головы и, кажется, полны апатии, лени и безразличия... Сквозь мглу Большое удовольствие испытал Крушинский, когда спустился в свою землянку и увидел весело играющий в печи огонек, хлопочущего с посудой Дмитро. Вечный строитель, кочевник, проведший большую поло­ вину своей жизни в палатках, землянках, балаганах из коры, фанерных сарайчиках, никогда не имевший того, что принято называть «прочным домом», он пронес через все странствования удивительную любовь к сво ему углу, к домашнему гнезду. Здесь, дома, а не в служебном кабинете, он вынашивал свои планы и замыслы, делал торопливые, не успеваю­ щие за мыслью, записи, которые потом сам читал с трудом. Дома деловое становилось интимным, сплеталось в одну канву с житейскими мелочами и превращалось в то, что подразумевается под общим словом — жизнь. Поговорить с женой о проектах сооружения моста — не совсем то же, что побеседовать об этом с главным инжене­ ром. Дома можно просто попечалиться над рабочей неудачей и погово­ рить об этом так, как говорят с родным человеком о болезни близкого. Эту потребность сегодня, после поездки по тундре, Крушинский ощущал особенно сильно. Он был «дома» —• все находилось на привыч­ ных местах, все было свое, домашнее: и вещи, и стены, и воздух, и даже это оконце, расположенное под потолком, нужное в полярной ночи толь­ ко для того, чтбы человеческое жилье не походило на кладовую. Дневальный Дмитро служил Крушинекому домашним собеседником и часто посвящался в вопросы строительства. Украинец знал эту привыч­ ку Крушинского. Вот и теперь, наверное, начнутся разговоры, и он вы­ ступит в роли слушателя, не то -—■советника, не то — консультанта. Но у Дмитро есть свои дела, которые нужно разрешить прежде, чем началь­ ник заговорит о своих. — Снидать будете чи як? — спрашивает он и ставит на стол тарел­ ку* дощечку для кастрюли и бутылку со спиртом. — Змерзлы дюже, го­ рилки трошки гарно будет... У меня и чай зварен...