Сибирские огни, 1958, № 8

Когда-то Бушке, обжигаясь огнем, вынес из горящего ювелирного магазина пьяного солдата, поломавшего себе ногу. Бросившись вновь в магазин, он вытащил целый поднос часов, и, швырнув их под ноги тру­ сливо галдящих зевак, яростно выкрикнул: — Давитесь, свиньи! , G тех пор поползли темные слухи, что лейтенант Иоганн Бушке, по­ жалуй, коммунист, а потому и стремится завоевать доверие солдат. Мюллер воспринял это, как нелепое недоразумение, но не решился вы­ сказать свое мнение Беккеру. В прошлом Бушке — юрист. Военным человеком он считает себя лишь по долгу мужчины. Он много пьет и оправдывает это с комиче­ ской серьезностью. Он воевал во Франции, Польше и даже в армии Ром­ меля, был трижды ранен и раз контужен. Мюллеру кажется, что Иоганн не умеет льстить и глушить в себе истинные взгляды и чувства. Со старшим начальством его отношения всегда натянуты, но подчиненные не чают в нем души... Потрепанная рота, получив короткий отдых, отведена на пять-шесть километров от передовой и временно находится в резерве полка. Отделавшись легкой контузией, Мюллер отказался уехать в госпи­ таль. Бушке устроил его к себе в отдельный домик, один из 'немногих, сохранившихся от выгоревшей деревни. Здесь не докучают врачи, а на­ чальство относится снисходительно. Целыми часами Мюллер лежит на мягкой перине, которую притащили откуда-то солдаты. Теперь все пере­ житое кажется кошмарным сном. Вспоминая последние бои, Курт содрогается при мысли о плене. С тех пор, как он столкнулся с этим русским, игравшим Бетховена в блин­ даже, он крепко запомнил его самого и его дикую угрозу: «Мы еще при­ дем в твой Хемниц!..» До чего ж, оказывается, могут быть самоуверенны­ ми эти русские! Верно говорил Беккер: фанатики! Мы занимаем все новые их города, а этот русский коммунист (но как все-таки хорошо играл он Бетховена!) заявляет, что они придут в Хемниц! Какая че­ пуха! Да, Хемниц... Там — родители, там — Эльза. Именно здесь, на фронте, Мюллер почувствовал, что' Эльза ему дороже, чем это казалось раньше. Было ли это результатом невзгод и тягот или объяснялось про­ сто желанием женской ласки, он не знал. Он думал не раз о том, что был, вероятно, неправ в тот день, когда решительно заявил ей, что венчаться не поздно и после войны. Разве непонятно, почему она стремилась об­ венчаться скорее? Ведь она стала настаивать на этом после той ночи, когда не смогла устоять перед ним. С тех пор Эльза часто мечтала о ма- ленком семейном гнездышке, которое совьет вместе с Куртом. Он слушал ее и молчал. «Милая и наивная девчонка», — думал он. Потом ему стало надоедать ее щебетание. — Я мужчина, — сказал он ей однажды,'— и во мне должна кипеть кровь буйвола, способного нападать и отбиваться! В тебе же прежде все­ го течет кровь самки... Да-да, только самки. Эльза тогда испуганно отшатнулась и, закрыв руками лицо, убежа­ ла. Но вскоре она опять стала просить: — Курт, милый, давай поженимся... Курт считал раньше и считает теперь, что солдат являлся и являет­ ся первым человеком в государстве. Правда, его взаимоотношения с Бек­ кером иногда кладут тень на эту аксиому. Беккер заставляет подслуши­ вать даже самые интимные разговоры солдат, следить за унтерским и офицерским составом, доносить в буквальном смысле слова о всех сторо­ нах жизни роты. Если Мюллеру нечем заинтересовать Беккера, то дгот заявляет — ты плохо, заботишься об отечестве! В такие минуты Мюл­