Сибирские огни, 1958, № 8

Окопы бойцов наполняются смехом, и этот смех слышен в ночной тишине далеко. — Русские друзья! Бойцы и командиры... — Скажи ему, Гришка, что русский кулак с прусским затылком давно сдружились... И Гришка не заставляет себя упрашивать. Ведь он говорит не толь­ ко за себя, он говорит за всех. — Пленные у нас получают хороший армейский паек, шоколад си­ гареты... Хаво, не задумываясь, рубит: Так что ж ты, рыло, за русским салом приперся? Жрал бы свои шоколады и^медом в тарелку ходил... — Григорий добавляет еще такое, что дружный задорный хохот прокатывается по передовым позициям ту­ да — к батальону Малышева. Репродуктор немцев недовольно бурчит: «Руссише швайн» — и рас­ терянно смолкает. Это вызывает новый взрыв хохота... Саперы от души жмут руки Хаво, пехотинцы преподносят ему горсть «махры». Галков уверяет, что за всю свою жизнь не встречал лучшего дипломата... Давно перевалило за полночь, а в окопах то там, то тут все еще слы­ шались смех и громкие возгласы. И только Хаво молча сидел в своей щели, перебирая в памяти картины недавнего прошлого. ...Война застала его в тюрьме. Там он впервые познакомился и с немцами. Вместе с бывшим кулаком Каценко его направили в распоря­ жение коменданта ближнего села. В сопроводительной бумаге говори­ лось. «Направляю в Ваше распоряжение репрессированных большевист­ скими властями Илью Каценко и Григория Хаво. Первого рекомендую на должность старосты, второй может быть использован полицаем. Этот Хаво бродяжничал и воровал, за что большевики засадили его в тюрьму. Теперь он зол на них. Личные дела перешлю следом. Комендант тюрьмы — обер-лейтенант Зуббе». Конвоир считал их скорее «комаратами», чем врагами, позволял им разговаривать и курить. Вначале гитлеровец пытался скоротать время в беседе, но так как его лексикон ограничивался словами: «дай», «кур­ ка», «яйка», «млеко», «шпек», «масло», то он вскоре оставил свою затею и в заключение пропел: «Нима курка, нима яйка, дольсвидания, хо­ зяйка». Хаво никак не мог понять, чего от него хотят и чего ради он попал в милость. Проходя через небольшую деревушку, Григорий первым з а ­ метил двух приближающихся парней. Оба были одеты в немецкие мун­ диры, сбоку у каждого висел штык-кинжал, на левом рукаве резала взгляд белая повязка с надписью: «Полицай». При встрече парни .учти­ во раскланялись с плюгавым солдатом и отдали честь. — Кто такие? — спросил Хаво Каценко. — Полицейские! — охотно ответил тот. — Значит, лягавые? — усмехнулся Хаво. Что ты понимаешь, жулик советский! — возмутился Каценко. Хаво, с присущей ему грубоватостью, угрожающе пробасил: Заткни-ка ты хайло! Был бы я жуликом настоящим — пошел бы к немцам служить. Жулик есть жулик! Понял, красавчик? Каценко хотел пожаловаться солдату, но побоялся в присутствии Хаво сделать это. Молча пошли они до площади. На ней высилось ка­ кое-то необычное сооружение. Когда Хаво разглядел, то колючие мураш­ ки забегали по его спине, а в глазах зарябило. — Неужто женщина?! 4. «Сибирские огни» № 8.