Сибирские огни, 1958, № 8

прошу извинения за беспокойство. Крюков отмахивается. Какая там благодар­ ность! Устраиваюсь на кровати и приступаю к продумыванию плана предстояще­ го рейса. В Черной Курье Спалось плохо, и я чуть свет поднялся с постели. Мне не терпелось — так- сильно я хотел попасть в заветное село. Я вспоминаю его узкие улицы, с серы­ ми от старости домишками, клуб, церковь. Мне казалось, что я уже ощущаю запах кизяка, вьющегося из труб крестьянских избушек. Около ворот элеватора стояла длинная очередь автомашин,, груженных хлебом. Некоторые машины выезжали на дорогу и отправлялись в обратный путь. К одной такой машине я и подошел. — Откуда? Из кабины высунулся шофер и недовольно буркнул: — Из Черной Курьи. — Подвезете? — Садись! ...Тяжелогруженая машина легко шла по трактовой дороге. По обе стороны тракта тянулись пшеничные поля, перемежающиеся с кукурузой. Шофер си­ дел, как изваяние; и по крепко сжатым зубам я понял, что он не в духе. А мне так хотелось поговорить и расспросить о чернокурьинцах! Вынув пачку папирос, я предложил закурить. Не снимая левой руки с руля, правой шофер взял па­ пиросу, прикурил и, сделав пару затяжек, сказал: — Ведь я говорил им, что отправят обратно, так нет — вези, примут! А какое там примут, ежели пшеницу хоть выжимай. Эх, хозяева! А вы к своим? Или уполномоченный? — Ни то и ни другое. Шофер посмотрел на меня с недоумением: — Как это так? — Еду к знакомым, если найду. В двадцать пятом году я там работал. —- В двадцать пятом! Давненько. А кого вы там знаете? — Гуселетова, Черепанова, Кайгородова... — Кайгородова? Тю! Давно его нет. А Гуселетова... Это какого же? Бо­ риса Васильевича? Этот еще жив. Хороший старик. Активный! — заключил шофер. Во время разговора я глядел в смотровое окно и не узнавал местности. А ведь здесь я ездил частенько то на станцию, то на охоту. Там, где лежала века­ ми не тронутая целина, стояла пшеница, а вот там, за гривой, был казахский аул и рядом с 'ним два озера — горько-соленое и пресное. В этом ауле я впер­ вые пил с Ваней Левченко кумыс, туда я ездил стрелять уток и обычно оста­ навливался у своего старого знакомого казаха. От аула и следа не осталось. Кругом распахано и засеяно. Не вижу и Черной Курьи. А ее можно было заметить километров за де­ сять по церковной колокольне. Бросается в глаза совершенно новый поселок и рядом с ним сверкающие белизной бензоцистерны. — Это наша МТС, — говорит шофер. — Сначала онабыла в самомселе, а потом ее перевезли сюда. Поближе к тракту. Машина свернула на проселочную дорогу и вбежала на гриву. Не оста­ навливаясь в МТС, шофер повернул баранку руля вправо и на полном ходу въехал в село. На улице, не обращая на нас внимания, копошились ребятишки. А быва­ ло, стоило' появиться хотя бы велосипеду, как сразу его окружала детвора. Как меняются времена! Село стало неузнаваемым. Вместо покосившихся избушек, стоят новень­ кие домики, покрытые не дерном, а шифером или черепицей. Неузнаваем и центр. Там, где располагались районные учреждения, обра­ зовалась пустота. Дома, видимо, вывезли в Карасук, но на их месте строятся новые. Уже заложены фундаменты под дом для колхозной конторы, электро­ станции, конторы, сельпо. Правление колхоза помещается еще в старом, ветхом кулацком доме. Кру­ то затормозив, шофер сказал: — Вот и приехали. Я вышел из машины и оглянулся по сторонам. То и не то. Там вот был длинный, вроде сарая, клуб, но на его месте белое каменное здание магазина. Не стало- и церквк. Здание, по существу, осталось, но без к о л о к о л ь н и и без кре­ ста. Церковь, перестроенная заново, превращена в клуб. В нем теперь кинотеатр. Вспомнился кулак Чирков — небольшой, коренастый, с окладистой боро­