Сибирские огни, 1958, № 8

героев сказки, своеобразной мерой духов­ ной ценности человека. Вместе с тем, в финале пьесы он используется автором для забавнейших сценических трюков, которые, несмотря на свою крайнюю фантастичность, вытекают из внутренней логики сюжетного развития. Динамичность действия к концу все нарастает. Разгоревшаяся жадность Гал- сана и его жены, мешающих друг дру­ гу, приводит к драке, во время которой жена падает в горшок и... ведь если ма­ гический сосуд удваивает количество нгодушевленных предметов, почему бы ему не возвратить остолбеневшему Гал- сану и двух совершенно одинаковых сварливых жен?! Так оно и происходит. Затем таким же путем появляются два Галсана и два неправедных судьи. По­ нятно, что эта сценическая коллизия воз­ никновения набрасывающихся друг на друга жадных двойников, помимо всего прочего, поистине исключительно ко­ мична! Вы представляете себе это? А драматург приготовил нам новую неожиданность: горшок с «удвоенными» жадными богачами, их женами и непра­ ведными судьями проваливается — по волшебному слову Баира —- под землю, вызывая ликование народа на сцене и... зрителей в зале. «Чудесный клад» — пьеса очень гар­ моничная, обладающая той «соразмерно­ стью частей в целом», которую Пушкин называл признаком настоящего искус­ ства. В драматургии для детей (как, впро­ чем, и в прозе, и в поэзии) все еще встре­ чаются произведения, страницы которых словно прорваны указующим перстом автора, порою даже постукивающим по лбу маленьких зрителей и читателей: извольте подражать вот такому поступку и сделать такой-то вывод относительно вот этого факта. Однако назойливые го­ лые поучения позволяют автору создать не пьесу, а лишь инсценированный «ус­ тав поведения отличного ребенка». Увы, как известно, подобного рода назида­ тельность имеет чрезвычайно низкий, почти нулевой «коэффициент полезного действия». Маляревский чаще всего убеждает детей логикой самого динами­ чески развертывающегося действия, столкновением интересно обрисованных, запоминающихся характеров. В его «Сказке о репке» перестали быть просто условными, почти символи­ ческими фигурами Дед, Бабка, Внучка. Это живые люди, которых мы запомина­ ем не только по их поступкам, но и по тому, как они действуют соответственно своим личным особенностям. Индивиду­ альные черты приобрели и «зоологичес­ кие» персонажи сказки — преданная Жучка, хитрый кот Васька, Мышка-но­ рушка, а также и новые, введенные дра­ матургом действующие лица: Крот, Кро- тиха, Жаба. Границы фольклорного пер­ воисточника раздвинуты. Появились от­ сутствующие в сказке увлекательные ге­ роические эпизоды: самоотверженная Машенька, преодолевая страх, отправи­ лась ради спасения репки в смертельно опасное путешествие — в Заколдован­ ную падь за чудесной водой в сопровож­ дении Жучки и Кота. И этот сюжетный мотив дал автору возможность создать несколько увлекательных драматургиче­ ских коллизий, раскрывающих характе­ ры каждого из участников своеобразно­ го «похода» и требующих изобретатель­ ного сценического решения. Автор не поучает, но и в романтичес­ ких приключениях отважной девочки, и во всей комедийно-бытовой линии ее де­ да и бабки маленький зритель улавлива­ ет основную тему: необходимо жить, по­ могая друг другу в труде, преодолевать ради общего дела любые препятствия. Так жанр сценической сказки служит для Маляревского средством активного морально-этического воздействия на юных зрителей, у которых фантастичес­ кие образы вызывают живые ассоциации с реальной действительностью. Характерно, что поставленная, на­ пример, в Московском областном ТЮЗе в годы войны его пьеса на сюжет сказ­ ки Перро «Кот в сапогах», судя по га­ зетным отзывам того времени, своеоб­ разно отвечала думам и чаяниям юных патриотов, уверенных в победе света и разума над мракобесием и варварством. Борьба против маркиза Синей Бороды и его министра де ля Роша требовала от положительных героев сказки огромного напряжения сил, несгибаемой воли и не­ усыпной бдительности и приводила, в конечном итоге, к поражению коварных злодеев. Сказка эта, обогащенная новы­ ми сюжетными ходами, и, что очень важно — индивидуализированными ха­ рактерами, приобрела под пером драма­ турга социально заостренное звучание, «работала» в военное время в том же направлении, в каком и все наше искус­ ство. Отвечая естественной потребности детей в занимательном приключенческом сюжете, эта пьеса чем-то перекликалась в их воображении с живой современ­ ностью. Так, в тысячный и тысячный раз реализовалась замечательная пушкин­ ская формулировка: «Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок». Дети, смотрящие постановки многих сказочных пьес П. Маляревского, дейст­ вительно воспринимают «намек» и полу­ чают урок в увлекательной поэтичной форме. В таких пьесах, как «Конек-горбунок», «Сказка о репке», «Кот в сапогах», «Счастье» и в особенности — «Чудес­ ный клад» — гуманные и прогрессивные идеи, морально-этическое содержание выражены с большой художественной силой, в доступной детскому восприятию драматургической форме. Тем досаднее, что в таких произведениях, как «Не твое, не мое, а наше» или «Падение