Сибирские огни, 1958, № 8

Мы' Спустились в прилуку, бросили якоря среди караванов. . Все разошлись по каютам, на теплоходе стало тихо. Всем после иережи того, видимо, было «не совсем»... Теперь ничего не оставалось, как ждать. Чего ждать?,Когда привезут для туера уголь, забункеруют его, и он начнет поднимать суда. Когда это будет, неизвестно. Известно только, что до Красноярска, до пароходного начальства, 235 километров. ■> А караваны все собирались и, загородив прилуку, выстраивались рядами дальше по реке. Вдруг прошел слух, что из Красноярска одному из стоявших в прилуке пароходов отдан приказ подняться к туеру, перегрузить в него свой уголь. Вообще-то, нам показалось странным такое распоряжение: ведь мы же не смог­ ли подняться, хотя наш теплоход — один из сильнейших судов на реке. Одна­ ко «Грузия» выбрала якоря, направилась в порог, и мы видели, как она про­ шла первые бакены, миновала вторые, поровнялась с камнями, потом густо за­ дымила из своей высокой трубы, словно закутавшись в черное покрывало. Дым застлал реку, и на некоторое время мы потеряли из вида пароход, но вот «Гру­ зия» снова показалась. Теперь она шла не вперед, а тоже назад. Мы гадали на все лады, почему она решила возвратиться, как вдруг кто-то сказал: — Братцы, она же пробилась! Ну да, теперь все заметили, что корпус у нее чтото уж очень глубоко си­ дел в воде, а труба сильно ушла в сторону. Все заволновались, кто-то спросил, не надо ли пускать шлюпки. Немного погодя, Федя принес радиограмму, где сообщалось, что у «Грузии» большая пробоина в борту, а в машинах вода. А потом мы сами увидели, как она выбросилась на берег, чтобы не затонуть. Так на наших глазах разыгралась эта драма, которую мы едва избежали сами. По чьему велению она свершилась? Ведь кто-то же решился на эту глу­ пость: послать в порог маломощное судно, обрекая его на верную аварию? Мы простояли под порогом почти двое суток. Рядом с нами стояли десятки других судов, их команды в пути экономили каждую минуту, вели суда в тума­ не, ночами, в дождь, непогоду. А теперь даром пропадали труды бессонных но­ чей, напряженных дней, даром жглись тонны горючего, летели на ветер десят­ ки. может быть, сотни тысяч рублей. А «Грузия»? J ! ч , Чья же глупость была причиной такого скопления бессмысленных потерь, ненужных жертв? Как предполагаемого виновника трагедии с «Грузией», чаще других называли одного диспетчера из пароходству. ...Изящный сытенький человек забыл отдать указание подвезти туеру не­ сколько десятков тонн угля. Придя домой, он спокойно напился чаю и лег спать. Утрой, снова явившись на работу, поболтал с коллегами о ничтожных своих де­ лишках, а на строгий вопрос начальника, почему на порог не отправлен уголь, ловко солгал что-нибудь и пообещал, что немедленно все будет в полном ажуре. И этот «ажур» стоил несчастья с «Грузией». ‘ В то время, как он лгал, капитаны судов нервничали, бегали по мостикам: ведь столько их усилий пропало даром, ни за что! На ветер летели тысячи руб­ лей народных денег... ", -,:1 , ■ - - На исходе вторых суток на реке появился служебный катер и начал бойко крейсировать между караванами. Капитаны вежливо спрашивали, ш гда забун­ керуют туер, и опытный молодой человек отвечал, что он лично присутствовал при этой операции и, следовательно, все в полном ажуре. Наш капитан, выслушав ответ сытенького человека, скрипнул зубами и негромко произнес живописную морскую фразу, которую .никто не согласится напечатать. Я очень пожалел, что фраза была произнесена не в мегафон, а сквозь зубы, так что на служебном катере ее не расслышали. Нередко встречаешь головотяпство. Когда оно калечит судьбу одного чело­ века или изматывает нервы хотя бы нескольким хорошим людям, то в душе под­ нимается негодование, хочется сжать кулаки, драться: Но я впервые в жизни видел, что вред от головотяпства выражался в таких фантастических масштабах, вырастал до размеров бедствия. И мне подумалось, что недостаточно ожесто­ ченно сражаемся мы с этим злом. Зачастую мы мягки, забываем, что снисхож­ дение к бюрократу приносит, в конце концов, нам же самим непоправимый вред. Равнодушие, казенное отношение к общему делу надо, считать преступлением и относиться к нему, как к преступлению. Мы же, бывает, ограничиваемся лишь баснями и фельетонами, которые на бюрократа действуют, как на слона удар подушкой... 1 Как я узнал позже, за аварию на Казачинском пороге никто не понес на­ казания, и в личной судьбе сытенького молодого человека— все 'в полном: ажу­ ре. Если же ему случается прочитать басню или фельетон о бюрократе, он жиз­ нерадостно смеется...