Сибирские огни, 1958, № 8

дела-ют, и это потому, что не хватает мужества воткрытую сразиться за свою ■судьбу, и они соглашаются на все, что попадется. В общем распрощался я с шумовками, поклонился родному городу и уехал искать свою судьбу, то есть, прежде всего, работу по душе, потому что все-таки работа определяет жизнь. Видимо, эти мысли Володя старательно выносил, обжил и сейчас выска­ зывал их спокойно, как высказываешь то, в чем неколебимо уверен, к чему пришел не легким и не быстрым путем. Я спросил Володю, где он побывал уже. — На Камчатке, — ответил он. — Рыбачил две путины, потом ходил, с геологической партией, на приисках работал. А теперь вот второй год здесь, в Дудинке. — Ну, что же, нашел ты свою судьбу1 — Понимаешь, кажется, нашел. Во всяком случае, работу. Видимо, я и должен быть грузчиком. Вот без пышных слов,, когда разгрузим такую махину, как ваш теплоход, идешь мимо вагонов, а на них — целые горы — ей-богу на душе очень неплохо. Это ведь не пирожки стряпать. - Я сказал, что пирожки стряпать — тоже нужное для человека дело. Но Володя засмеялся: — Пусть уж кто-нибудь другой! Я взглянул на красивые володины руки, в его смелые глаза, и тоже по­ думал, что пирожки, пожалуй, действительно, не его дело. Но нашел ли он се­ бя? Может быть — да, а, может быть, между ним и его судьбой, как он гово­ рит, еще не одна тысяча километров... Штабеля грузов в трюмах тают. — Давай, вира! Стальные тросы натягиваются, гудят, как струны: стопка в сотни две ящи­ ков взмывает вверх, поднятая стальной рукой крана, и уносится к вагонам. А неутомимые грузчики воздвигают уже новую. Чем же полюбилась Володе эта работа? Однажды на ночной вахте в Красноярске я видел, как грузили с конвей­ ера. Конвейер, подведенный прямо в трюм, «дет бешеным темпом. Грузчики схватывают ящики и бегом несут в штабель, оттуда снова к конвейеру. Движе­ ния их напоминают какой-то быстрый, исполненный железного ритма хоровод. Один за другим они цепочкой кружатся по трюму, ловя иногда ящики на лету. Работают с прибаутками, некоторые напевают, и чем быстрее идет конвейер, тем стремительнее бегают люди. Так продолжается час, два, и, кажется, этот бешеный хоровод приятен грузчикам, как спортивная тренировка, но вот марка кончена, ненадолго кон­ вейер останавливается, многие валятся прямо на стальное дно и мгновенно за­ сыпают. . . Проходит несколько минут. — Подъем! И снова начинается стремительное кружение. В нем есть что-то сильное, притягательное, как в могучем потоке. Этим, может быть, и полюбилась Воло­ де работа грузчика. — Стопу за стопой уносит кран. Маленький паровозик гремит на путях вагонами, выстраивая их в длинный состав. Трюмы пустеют. Грузчики выбрались на щиты, греются на солнце. Увидев Федю, они просят: — Эй, радист, заведи что-нибудь! Федя лениво поднимается в радиорубку, а через минуту мы слышим плав­ ную музыку и могучий голос великого певца. Случайно или с каким умыслом, Федя завел «Дубинушку». — Хорошая песня, жалостная, — говорит кто-то из грузчиков. И может быть, только немногие из них знают, что грустная эта песня на­ веяна тягостным трудом их дедов и прадедов — крючников и бурлаков, ко­ торых уже никогда .не будет в портах земли русской. VII. С т а р п о м Опять гудят под ногами моторы, и по берегам тянется тайга, бескрайняя, необъятная. Лишь кое-где она расступается, и мы видим на берегу крошечную деревушку — станок из двадцати-сорока домов со звучным названием: Отрад­ ное, Алинское, Лебедь. Видим штабеля желтых досок, на кольях рыболовную снасть — и снова зе­ леным океаном тянется тайга. Погода чудесная: солнечно, дует теплый ветер, и вода на енисейских пле­ сах нестерпимо сверкает. Виктор Львович сидит за столиком, просматривает