Сибирские огни, 1958, № 8

А ночи нет. И хотя часы показывают — три, солнце упрямо пялится на небе, блестит на воде, освещая напряженную, пеструю жизнь порта. Только чайки спят. Спят они вповалку, недалеко от судов. До них можно добросить арбузной коркой. Впрочем, едва ли они обратят на это внимание. Чайки — самые добродушные существа на свете. Y. Т о л я Мы с Толей идем в город. Погулять. Развлечься. И вообще кое-что посмо­ треть. Идем неторопливо, соблюдая матросское достоинство. Толя аккуратно побрит, от пряжки его ремня впереди нас бежит солнечный зайчик. У Толи го­ лубые глаза. Они гордые, в них постоянно светится огонек насмешки. У него тонкая талия и широкие плечи. Мы идем по неширокой' извилистой улочке полярного города. Наши каблу­ ки внушительно выстукивают по- тротуару. Нам навстречу, ‘щебеча, спешат две девушки в коротеньких лиловых штанишках и каких-то нелепых распашонках. Толя останавливается и без тени улыбки говорит: — Гляди-ка, стиляги-то аж за полярный круг залетели! Девчонки вспыхивают и стремительно обегают нас. Толя хохочет. С продавщицей ларька у него происходит следующий разговор: — У вас есть спирт? — спрашивает он сурово. — Есть. — Тогда налейте квасу. Что-нибудь крепче кваса Толя пьет редко и умеренно. Он вообще очень аккуратен. Это — след армейской дисциплины. Он как-то показывал мне имен­ ные часы, подаренные ему командиром части за отличную службу. Зашли в кинотеатр. Кинотеатр понравился: фойе светлое, много нарядной публики. На нас оглядываются: речников в Дудинке уважают. Побывали на речном вокзале. Хороший вокзал, но грязно. Толя страшно напугал дежурного, потребовав у него книгу жалоб. Предложили почаще уби­ рать в зале ожиданий, и Толя сказал, что он очень любит, когда все блестит чи­ стотой. — В армии, — добавил он, — у меня была пушка такая, что из других полков приходили смотреть: всегда сверкала, как солнце. Встретили старого приятеля Толи. Он поприветствовал моего друга доволь­ но странно: — Здорово! Живой еще? —• Шивой. А ты? Поговорили о капитанах, о рейсах, о заработках. Выпить Толя наотрез от­ казался, потом рассказал: — Узбеки когда здороваются, говорят: «Селям алейкум! Счастливы ли твои дети?» А наши: «Ты живой еще?» Искренне и сильно! Встретили нашего старпома Виктора Львовича. Он был шикарен: формен­ ный синий костюм, золотые пуговицы, кокарда. Я поздоровался с начальником. Толя отвернулся. — Почему ты его не любишь? — Не люблю, и все, — сердито ответил Толя. — Тебе что за дело? Теперь я, -пожалуй, понимал причину их взаимной неприязни. Как говорит­ ся, коса нашла на камень. Начальственное самолюбие первого штурмана встре­ тилось с гордостью Толи. Как-то Виктор Львович заставил нас убирать палубу. — Зачем сейчас убирать? — возразил Толя. — Грузить будут, все рав­ но насорят. Потом уж. — Делайте, что приказано, — со сталцю в голосе сказал Виктор Львович. — Иначе я накажу вас, Черенов. Толя промолчал, но когда его гордые глаза встретились с властным взгля­ дом старпома, в этих взглядах ничего не было друг для друга доброго. Воз­ можно, эта была та необъяснимая человеческая антипатия, когда не любишь кого-то, а спроси за что, толком не объяснишь. Мы сидим на скамейке около кинотеатра, глазеем на оживленную улицу. Наши карманы набиты всяким добром: орехами, яблоками, сушеными вишнями. Мы всем этим делимся с вездесущими ребятишками, разрешаем им трогать пряжки ремней, примерять мичманки. К нам подходит девушка и говорит: — Здравствуй, Толя! — А... Здравствуй! — отвечает Толя. — Познакомься с моим другом. Он — важное лицо. Несмотря на такую солидную рекомендацию, девушка не обращает на меня внимания. Она неловко стоит перед нами, видимо, растерявшаяся.