Сибирские огни, 1958, № 8

Енисейские речники считают Волгу баловнем, который все получает в пер­ вую очередь и самое лучшее: превосходные суда, замечательные порты и теперь вот искусственные моря. А Енисей — далеко от Москвы. Здесь пассажиров иногда возят на баржах — не хватает судов, а пороги как были так и остаются в своей первозданной красе, во всеоружии своего коварства. Есть проекты строительства каскада гигантских гидроэлектростанций на Енисее. Их осуществление позволит со временем не только речным судам, но и морским великанам ходить до Ангары и до Байкала. Пороги, перекаты, мели останутся на дне морей и будут не страшны. А пока... ...А пока мы готовились проходить Казачинский порог. Верхняя команда была на мостике, капитан и штурманы — в рубке. Берега постепенно сужались, стискивая Енисей в неширокий рукав, и из­ дали было видно, как он бурлит, изгибаясь между поблескивающими на солнце камнями. Камни везде — на берегах, на отмелях. Почти на середине реки они показывают из воды свои черные лбы. Для прохода судов оставалась лишь не­ широкая, вся в воронках полоска — двум судам на ней не разойтись... За рулем Виктор Львович. Лицо у него спокойно, только брови сдвинуты плотнее обычного. Он высунулся в окно, рука крепко сжала головку руля. Ка­ питан неторопливо ходит по мостику, невысокий, плотный, величавый в своей форменной фуражке. Он кажется совсем равнодушным. Все молча смотрят на нос судна, который медленно идет по еще тихой воде, будто осторожно под­ крадывается к порогу. ' • Совсем рядом горловина первого слива... С каждой секундой приближа­ ются темные воронки... Енисей схватывает судно и стремительно несет его. Мелькнула на берегу будка бакенщика, промчались мимо камни в зеленых кос­ мах мха... Извилистая полоса воды падает вниз... Вдоль нее скачут щепки, плы­ вет пена. Судно скользит все быстрее, будто опускается в пологом пикировании. Справа надвигается еще один камень, самый большой и страшный. Он с каж­ дым мгновением словно вырастает из воды, на нем сидит крошечная трясогуз­ ка и смотрит испуганными глазами. Камень правее носа... у борта... уже нет его... Я смотрю на лицо Виктора Львовича. На губах старпома чуть заметная улыбка, а рука легко и твердо поворачивает руль. Теплоход послушен, он идет туда, куда ведет его упрямая воля человека. А рука старпома маленькая, белая и совсем, может быть, несильная... Судно идет чуть медленнее, на берегу уже можно различить прыгающий по камням ручеек и кружевное пятнышко ромашек. Поров позади. Виктор Львович передает руль Толе и говорит: — Держи на створы, — и, по-ребячьи потягиваясь, зевает. — Так... так, — роняет капитан, закуривая. — Енисейск, значит, ночью пройдем. Заговорили о том, что на окрестных берегах много брусники, берут тут немало орехов и грибов, а я, глядя на них, испытывал глубокое чувство зави­ сти. Какое счастье, думал я, уметь вот так бестрепетно провести судно через порог, зная об опасностях и побеждая их! Вот оно, то большое дело, о котором мечтаешь в юности и которое приносит истинную радость, когда овладеешь им... III. В п у т и У меня крошечная каюта. В ней помещается лишь кровать и стул. Есть, конечно, и полочка, для зубного порошка, но больше всего я люблю иллюмина’ тор. Он день и ночь открыт. Через него всегда видны плывущие берега, зеленые воды Енисея и небо. В хорошую погоду в иллюминатор вместе с солнцем зале­ тает ветер, смоляной, таежный, пахнущий диким привольем, желанной свобо­ дой. А когда непогодит, слышны удары волн о борта, видны отблески молний. Сегодня я проснулся в два часа ночи, но в каюте было светло. Может быть, остановились часы? Нет, часы шли. Я взглянул в иллюминатор: крутой купол неба был светлым, чуть розовым, а на спящем Енисее далеко виднелись круги всплеснувшей рыбы. Что это? И вдруг я понял: да ведь это же белая ночь! На небе горело одинокое облачко, нежно-розовое, похожее на большую птицу, парящую на розовых крыльях. Воздух был сиреневый, и Енисей был тоже сиреневым. И вдруг среди этой странной ночи, появилась на Енисее крошечная лодоч­ ка. Она шла нам наперерез, двое, сидевшие на ней, гребли изо всех сил и время от времени махали веслами. У нас сбавили обороты. Когда я оделся и вышел на корму, лодочка уже причалила. На борт под­ нялся невысокий мужчина в накомарнике, а за ним легко прыгнула женщина лет двадцати пяти. У них были узкие глаза и скуластые лица.