Сибирские огни, 1958, № 8

на этих мертвых и непроезжих пространствах с тем, чтобы мы проложи­ ли здесь дорогу и для советских паровозов... После обеда, часа через три, колонна двинулась дальше на север. Машины уже скрылись за белой пеленой поднятой ими снежной пыли, а пыр-шорцы все еще стояли, слушали, как угасает вдалеке гул моторов. ...Крушинский читал письма жены. Васса не верила, что написанное окажется в руках мужа раньше весны и первых пароходов. Письма бы­ ли теплые и простые. Васса скучала в Москве. «Иногда, — писала она, — приходит такая тоска, что самая тяжелая физическая боль, кажется, в эти минуты была бы легче. Я понимаю, что так нужно. Но ведь мне от этого не легче!» Васса Семеновна желала мужу успехов, просила беречь себя. «Я ведь знаю, — в работе ты похож на горячую необузданную ло­ шадь. Если тебя вовремя не сдержать, ты надорвешься или поломаешь себе голову. Помни об этом. Не говорю — не работай. Не говорю — меньше работай. Говорю: думай хоть немножко о себе, сделай мне та ­ кой подарок». И дальше: «Я так хочу тебя видеть, что не могу выразить этого словами. Переживаешь ли ты то же самое? Я сотню раз раская­ лась в том, что послушала тебя и не поехала вместе с тобой. Разве я не знаю, как начинаются железные дороги? И разве я не умею переносить невзгоды жизни? Виновата ли я в том, что я — женщина, а в глазах мужчин все еще живет оскорбительное представление, будто женщина — существо слабое? Тогда я согласилась на твои уговоры, а теперь казню себя». В последнем письме сообщалось, что Васса Семеновна уезжает из Москвы. Она приняла назначение заведовать госпиталем в Белоруссии, близ границы. Крушинский читал письма, и им овладевало то чувство, которому не придумано еще название. Тут были сразу и радость, и печаль, и неж­ ность, и гордость, и желание совершить какой-то очень хороший посту­ пок. И еще — была тревога: Васса едет на границу... ...Вечером состоялся спектакль. В большой землянке, превращенной в зрительный зал, были собраны со всего поселка скамьи, табуретки, на обрубках дерева положены доски — места для зрителей. Небольшой по­ мост заменял сцену. Освещение было усилено, и при ярком свете осо­ бенно видна стала неказистость землянки, в которой \жили строители. Почерневшие стены с торчащими и з ,пазов космами мха, неровный, соб­ ранный из жердей, потолок, земляной пол. Зрители собрались раньше назначенного времени... Началось торжественное заседание в честь 23-й годовщины Октяб­ ря. Произносились речи. Мертвая тундра вставала в воображении при­ сутствующих, какой она будет завтра. И люди забывали о черных сте­ нах землянки, о низком потолке. Затем перед зрителями прошла романтическая история Аграфены и Матвея. Никому и в голову не приходило, что радист в корне изменил характеры героев и сюжет далекой дореволюционной мелодрамы. Не­ вдомек было зрителям и то, что перед ними не столько театр, сколько сама жизнеутверждающая действительность: Матвей в жизни любил Аграфену больше и сильней, чем получилось на сцене. В конце спектакля Климас подошел к любимой и уже не сказал, как на репетициях: «Здесь мы целуемся». Он обнял Веру и поцеловал ее. И зрители не догадались, что это не театральный, а самый настоя­ щий поцелуй, и что продолжение истории, показанной на сцене, уже свершилось в жизни прежде спектакля: исполнители главных ролей на­ кануне стали мужем и женой. 8. «Сибирские огни» № 8.