Сибирские огни, 1958, № 8

На трибуну поднимается Алексеев. Несколько раз он произносит •слово «товарищи» и ждет, когда стихнет радостное волнение людей. — Товарищи! — говорит парторг. — Поздравляем вас с праздни­ ком двадцать'третьей годовщины Великой Октябрьской социалистиче­ ской революции. — И снова толпа вскипает криками. — У нас сегодня еще и по-своему замечательный дейь: автомобили пересекли северные снега и достигли Мертвой тундры... Укутанный в шубы старший колонны стоит рядом с Крушинским. Вполголоса он рассказывает: — Это, знаете, плавание, а не езда... Километр идет за сто. Час едешь — день буксуешь. Проехали пятьсот километров, а набуксовали две тысячи... Крушинскому слышится что-то знакомое в этом голосе. — Вы совершили большое дело. — Ну, что вы... Нам ездить — привычное дело, — возражает стар­ ший колонны. — Куда напишут в путевке, туда и едем... Крушинский теперь убедился, что он где-то встречался, разговари­ вал с этим человеком. Но где, когда —: не может вспомнить. — А между прочим, вы меня не узнали? — спрашивает старший колонны. Крушинский пытается всмотреться в его лицо, но из-под капюшона видны только нос да глаза. — Олейников... Помните? Я вез вас из Курочино на Студену. Еще мы чуть не свалились в болото?.. — Д а это вон кто! Здорово! — Крушинский хлопает Олейникова по спине. — Я просился работать у вас, но вы тогда сказали, что автомо­ биль пока не нужен в Мертвой тундре. Отказали мне... Теперь видите: автомобиль нужен и здесь. Между прочим, мы привезли вам несколько мешков почты. Вам лично тоже... Вот... — И Олейников передает Кру­ шинскому несколько конвертов. Затем командиру автоколонны приходится сменить Алексеева на трибуне. Приветственный гул еще и еще раз поднимается над тундрой, и все направляются по траншее к поселку. И это похоже на необъятную демон­ страцию. В палатке управления шоферов ждет обед. А в центре стола гости видят... цветы. Бледные, истравленные ржавчиной листья свидетельствуют о том, как труден был их рост... — Дорогие товарищи! — начинает Крушинский первый тост. — Вот я думаю сейчас... Если бы оказался здесь свежий человек с Большой земли, скажем прилетел бы на самолете и сразу зашел бы в нашу палат­ ку, он многому бы удивился и, наверное, не понял бы, почему мы так ликуем по поводу прихода автоколонны. Что такое пятьсот километров? Пустяк! Один час для самолета, семь-восемь часов для паровоза, столь­ ко же для автомобиля. Но мы здесь, на севере, знаем, чего стоят эти полтысячи километров. В старое время многие экспедиции погибли .в тундре потому, что для них оказалось непреодолимым это расстояние. Я хочу вам сказать правду: еще несколько дней назад судьба наша была на волоске. У нас всюду на исходе продовольствие... Но мы знаем, что нас не постигла бы судьба наших дореволюционных предшественников. З а нами — советская Большая земля. В крайнем случае, мы получили бы продукты по воздуху. Но это значило бы, что нас спасают. Самоле­ ты не привезли бы нам рельсов, шпал и всего того, что нужно, чтобы строить железную дорогу. Строить! Здесь! С вашей помощью, товарищи шоферы! Задумайтесь: советский автомобиль оставил узоры своих шин