Сибирские огни, 1958, № 8

— Тише! А ты? — Я тоже ничего. Отдал и ушел. — Тебе тяжело сейчас? — А если тяжело, тогда что? — Ты ведь для меня это сделал? Да? Я тебя мучиться заставила. Д а? Только говори тихо... — Для тебя, Вера! И... для себя. — Прости меня. Я такая нехорошая. И тут происходит такое, чего никак не ожидаешь. Девичьи руки обвивают шею Климаса, и он чувствует, как холодноватые губы девуш­ ки сливаются с его губами. И он ощущает на своей щеке мерзлый пушок ее щеки. Мгновение это очень кратко, можно потом подумать, что его не -было совсем, но шепот слышен явственно: — Молодец! Ты такой милый. Климас хочет что-то сказать, но это уже бесполезно. Гибкая девичья тень скользнула на белой стене сугроба и растаяла. Так неожиданно, не из той двери, приходит к человеку счастье, та ­ кое большое счастье, что только-только впору унести его. И р а з д н в в С вечера перед праздником стало совсем тихо. Все замерло, даже поземка перестала крутить дымком над снежной пеленой. Небо подня­ лось выше, посветлело, и на золотые россыпи звезд, казалось, лег белый иней. Все стало хрупким: снег, ветви деревьев, воздух, небо, сама тиши­ на. В такое время на земле оживал мир теней. Все, что хоть сколько-ни­ будь возвышалось над снегом, жило двумя жизнями — реальной и при­ зрачной, и призрачная была привлекательнее настоящей. Тени жили, трепетали, вздрагивали около каждого бугорка, в них было движение, хотя кругом царил мертвый покой. Головная колонна автомашин была уже на ближайшем от Пыр-Шо- ;ра причале. Крушинский рассчитал, когда может прибыть в Пыр-Шор автоколонна, и передал по радио приказание: автомашинам быть в Пыр- Шоре к шестнадцати часам. К утру сильно похолодало. Проснулся Крушинский необычно поздно и увидел на столе какой-то белый комок. Это была полярная куропатка. — Вам подарок до празднику, — сказал Дмитро, — олений капитан привез. Гарна птаха. Краща! Крушинский залюбовался полярной красавицей. Мягкое, плотно прикрывающее все тело перо ее было белее свежевыпавшего снега, толь­ ко в хвосте природа оставила несколько темных перьев, может быть, для того, чтобы было с чего начать весной перекраску. Изящная головка безжизненно висела на короткой шее. Даже мертвой птица была при­ влекательна какой-то кроткой, скромной и уж очень женственной кра­ сотой, выражавшей слабость и беззащитность этого существа. Наверное, умирая, она не издала даже стона — столько было в ней нежной при­ миренности со всем, что может случиться. Природа оставила ей для со­ хранения жизни только белую окраску да теплый пух. — Ощипать дозволите? — спросил Дмитро. — Доброе жаркое бу­ дет. Не трогал, щоб вы побачили, яки птахи бувают... — Как знаешь, — ответил Крушинский. — Такую и есть-то жалко... И вдруг подумал о лете, о весне, о солнце. Пройдя в свой кабинет- палатку, он вызвал старика Сильвестрова. — Здравствуйте! Чем могу служить? — сказал агроном. Он стоял высокий, немного согбенный своими годами. Большие кисти его длин­