Сибирские огни, 1958, № 8

Сам нагибается, поднимает с полу записочки, разворачивает их, внима­ тельно читает, а у иных просматривает и обратную сторону: не написа­ но ли и там что-нибудь? Ленин отвечает на записки, читая каждую из них вслух. Прочтет и помолчит немного, обдумывает, взвешивает ответ, прежде чем облечь его в слова. И все это делает Ланина таким родным, таким близким, таким человечным, что грань между великим вождем и простым человеком исчезает. ...Глубокая ночь окутывала Москву, когда кончилась встреча моло­ дежи с Лениным. Крушинскому хотелось унести в себе и сохранить на­ долго все от этой встречи, чтобы ничто постороннее не портило, не засо­ ряло впечатления. Он шел легко, дышалось глубоко. И было так хорошо чувствовать себя сильным, молодым, счастливым сегодня и уверенным в собственном счастье завтра. ...Это было давно, очень давно, двадцать лет тому назад. С тех пор выросли новые люди, уже ставшие, в свою очередь, отцами, и матерями. Тогдашняя молодежь качает на коленях внучат. Вот и он, Крушинский, с того памятного дня встречи с Лениным, прошел целую жизнь. В молодости он разрушал старый мир. Затем раз­ рушение сменилось созиданием. Пошли один за другим Октябре отме­ чавшие новые и новые рубежи социалистического строительства. Крушинский учился, затем строил в тайге, в степи, ломал застояв­ шуюся вековую тишину необжитых земель. Какие они длинные, эти два­ дцать лет! Как много прожито, пережито и сделано! И во всем этом многообразии и богатстве многих тысяч прожитых дней для Крушинского самым ярким остался день встречи с Лениным, день, когда он, молодой парень, почувствовал, как у него за плечами выросли крылья. ...Проснувшийся Дмитро молча наблюдал за начальником. Он зна­ ет, — если теперь не напомнить ему, что пора спать, он проходит по землянке до утра и будет утром требовать холодной ледяной воды, чтобы лечить больную голову. Но и сказать сразу тоже нельзя: разбушуется — беда. Надо выждать время, удобную минутку, и Дмитро выстораживает эту минутку. И вот, наконец, — момент найден. — Иван Сергеевич, — тихо и вкрадчиво говорит Дмитро. — Вам лягать не пора? — Что такое? — спрашивает Крушинский, готовый рассердиться на то, что ему помешали думать, вспоминать. — Выспався я, — хитрит Дмитро, сворачивая в сторону. — А вы все ходите... Спать будете, чи як? — Буду. Обязательно буду... А ты, Дмитро, хоть раз живого Ленина видел? — Ни! Фрунзе до нас на фронт приезжал. Этого видел. — И в мавзолее у Ленина не был? —• Ни, — вздыхает Дмитро. — Тильки, Иван Сергеевич, я думаю, что Ленин всем вроде родня. Усиму народови. Сама краща голова на свити. Бачить его не бачив, а навродь рядком, близенько жил з ним. — Да, Ленин с народом жил и живет в нем... А ходики тикают и тикают, и уже подкрадывается заполярное, ни­ чем не отличимое от ночи, утро. Дмитро засовывает ноги в валенки. На­ до идти на речку за водой, кипятить крепкий, черный, как деготь, чай. — А может, яку годину уснете, Иван Сергеевич? — пробует угово­ рить Дмитро начальника. — Нет. Поздно, пожалуй... — Я разбудю вас.