Сибирские огни, 1958, № 7

бы поддерживал научное предвидение смелых разведчиков недр и гово­ рил: «Крепче держитесь, товарищи!» Казаринов задумался. Кто-кто, а он-то хорошо знал, что держаться будет нелегко. Диссертацию, над которой геолог работал в те дни (дело происходило лет семь тому назад) и которая была посвящена перспек­ тивам Западно-Сибирской низменности, руководство управления отказа­ лось напечатать. Научное предвидение молодого ученого, полагавшего, что отложения в прибрежных фациях Западно-Сибирского моря могут дать месторождения железа, марганца, алюминия, фосфата, тогда ка­ залось «баловством». Ведь научное предвидение не подкреплено факти­ ческими данными. Заболоченные просторы Надымской тайги большин­ ству геологов представлялись только складом глин, песков, торфа и труд­ нодоступных бурых углей. На геологической карте Советского Союза Западно-Сибирская низменность, по существу, оставалась белым пят­ ном. Ее отложения оставались совсем неизученными на глубину. И это было вполне понятно. Давно ли началось освоение таежного Нарымского края? Еще в апреле 1921 года в брошюре «О продовольст­ венном налоге» Владимир Ильич Ленин писал: «Посмотрите на карту РСФСР. К северу от Вологды, к юго-востоку от Ростова-на-Дону и от Саратова, к югу от Оренбурга и от Омска, к , северу от.Томска идут необъятнейшие пространства, на которых умести­ лись бы десятки громадных культурных государств. И на всех этих про­ странствах царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая ди­ кость». Такой была Сибирь. Но ведь глухая, неоглядная тайга, лежащая к северу от Томска, таила в себе колоссальные богатства. И нельзя ска­ зать, чтобы все эти богатства оставались неизвестными: они исстари при­ влекали внимание русских людей. Еще в 1193 году, задолго до походов Ермака, новгородский воевода Ядрей ходил в «югорскую землю» давно уже проложенным речным путем. В летописях сохранилось описание и другого древнего пути русских промышленников: они спускались по Се­ верной Двине или Печоре в большое «море-окиян» и «бежали парусом» до Карской губы, отсюда поднимались вверх по реке Мутной, волоком переходили на реку Зеленую и по ней добирались уже до Обской губы. Новгородских-и московских «гостей» интересовала только пушнина, или «рухлядь», как ее называли в старину. Чуть не за тысячу лет до на­ шего времени из Нарыма вывозились за Урал голубой песец, колонок, горностай, соболь, белка, бобер... Знали за Уралом и о других богатствах — рыбных и лесных. Но рыбные промыслы кое-как были налажены только после заселения Си­ бири, а леса долгими столетиями гибли на корню. Никто не заботился и о сельском хозяйстве. Считалось, что за 56-м градусом северной широты земледелие невозможно. Немецкий путеше­ ственник Георг Шлейсинг, посетивший Сибирь еще в XVII веке, в своих записках утверждал: «Так как в Сибири, или стране крайнего севера, климат суров и мало тепла, всякий здравосмыслящий человек легко мо­ жет заключить отсюда, что в ней не может произрастать никакое из редких и благородных древесных и садовых плодов. Что же касается любимых хлебных злаков, то они всходят здесь тонкими и редкими ко­ лосьями». И с ним никто не спорил. Царское правительство смотрело на Сибирь лишь как на свою колонию и самое подходящее место для ка­ торжных тюрем и ссылки. По данным Тобольского приказа, с 1823 по 1877 год через Тобольск прошло около 400 тысяч ссыльных. Надо ли добавлять, что на старых геологических картах Нарым оставался сплошным белым пятном?