Сибирские огни, 1958, № 7

ленных районов — в горах Хакассии, в якутской тайге, в низовьях Оби и т. д. Но сибирская детская литература не очень богато отражает эту могучую трудо­ вую действительность. И здесь можно назвать всего лишь две книги: рассказы JI . Квина «Палатки в степи» и повесть Н. Печерского «Моя золотая радуга». Повесть иркутского писателя Н. Печерского — явление очень заметное. В лей все дышит воздухом преобразуемой Сибири. Юным героям повести, кото­ рые, кстати, все разные, с интересными характерами, приходится участвовать в настоящих взрослых делах, совершать подвиги. Автор очень правильно, во­ преки тем книжкам, в которых нудно внушается детям — не рвись из дому, твой подвиг в том, чтобы одолеть грамматику и четыре действия арифметики,— не разделяет необходимость и учебы, и подвига, и подметания пола в избе. Он как бы говорит своим читателям: все сразу нужно, ребята, — и скучные домаш­ ние хлопоты, и трудное дело учебы, и участие в великих делах народа. Н. Печерский ломает рамки установлений многих наших так называемых «школьных» повестей. И он прав. Коммунистическое воспитание детей никак ле укладывается в пределы «Правил поведения учащихся». Что представляли бы из себя Киря Баев или Павлик Морозов, если бы они пунктуально жили по этим «Правилам», в которых если и нет заповеди «не убий», то, во всяком случае, есть заповедь «не дерись». Повесть «Моя золотая радуга» — произведение значительное и по мате­ риалу, и по общественному пафосу, и по художественной форме. В книге рассказов «Палатки в степи» барнаульский писатель JI. Квин ве­ дет разговор об освоении целинных земель. В рассказе «Происшествие в «Замке грез» перед читателем предстает мо­ ральная чистота целинного коллектива и ревнивая забота каждого об этой чис­ тоте. В рассказе «Возвращение» комсомолец Виктор, показавший в труде на­ стоящее геройство, провинился, но не хочет признать своей вины и оскорбленно решает покинуть целину. Но не может сбежать, уже прикипело его сердце и к земле, возрожденной им и его товарищами, и к строгому, но дружному кол­ лективу сверстников. Рассказ «Микроб ЦБ» изображает веселую, хлесткую борьбу комсомольцев с консерваторами, противниками подъема целины. В рассказе «Двое на комбайне» школьник, вопреки недоверию и прямому запрещению взрослых,, доказывает, что он умеет вести комбайн, что он вовсе не плохой работник на уборке целинного урожая. А вот в другом рассказе — «Побег Сани Петушкова» — автор противоре­ чит сам себе. JI. Квин умеет писать весело и остроумно. Так написан и этот рассказ. С педагогическим тактом автор, не осуждая побег героя на целину, наглядно пока­ зывает, что рано ему туда. В заключение директор совхоза пишет отличный приказ: «Тракториста Александра Петушкова командировать на учебу в чет­ вертый класс двадцать пятой школы Барнаула. Срок возвращения — после •окончания десятилетки». Гордый Санька с этим документом возвращается в школу. Но главное-то в этом рассказе вот что: Санька плохо учится, он получил единицу по арифметике, что и послужило толчком к побегу. А ведь Санька хо­ роший парень, он романтик в душе, что очень ценно. Так зачем ему обязательно единицу ставить? Ведь это немедленно вносит в рассказ довольно явственный подтекст: хороший ученик не побежит, он знает, что взрослые дела не по пле­ чу вам, ребята! Верное это внушение? Нет! Если согласиться с Квином, то надо для пущей безопасности отнять у наших юных читателей «Пятнадцатилетнего капитана», который совершил такие дела, какие другому взрослому не по плечу. Есть ли общественная необходимость в рассказах, подобных «Побегу Сани Петушкова»? Нет. Она была бы, если б шел массовый побег ребят из семей и школ на целину, на великие стройки, в поисковые отряды в Сибирь. Что-то не замечается такого побега. Гимназисты, начитавшись Майн-Рида, и то чаще пы­ тались удрать в пампасы и прерии. Это не в упрек нашим ребятишкам, это в упрек нашим детским писателям. Пора научиться по-майнридовски увлекать детей нашими великими, поистине фантастическими свершениями. После не просто увлекательной, а влекущей книги, может быть, и убегут куда-то единицы, но тысячи ребятишек не убегут, им только захочется «убежать». Те педагоги, которые из педантов, пуще огня боятся даже искорки таких устремлений, и это, по-видимому, тоже отразилось на детской литературе. Но пусть они успокоятся — в последнем случае слово «убежать» употреблено ме­ тафорически. Надо создавать у детей такое настроение, чтобы читали они книгу, и тянуло бы их с волнением в неосвоенные просторы, в неразведанные края, чтобы мни­