Сибирские огни, 1958, № 6

гда с галькой, но всегда с глиной. Примесь глины означала уменьшение прочности земляных сооружений. На любом другом строительстве Кру­ шинский отказался бы от такого грунта. Брали грунт из разных слоев и для этого рыли шурфы. Клали грунт щепотью на ладонь, рассматривали его внимательно и пристально, то поворачиваясь к солнцу, то, наоборот, создавая своим телом тень. Навер­ ное, даже на алмазных россыпях пробы грунта не пользовались таким вниманием. Испытанные глаза Крушинского и Терьяна без лаборатор­ ного анализа умели отличить щепоть грунта, взятую из одного шурфа, от такой же щепоти, взятой из другого. Это был основной строительный материал. Здесь, на болотах и мхах, железная дорога пойдет, главным образом, по высоким насьгпям, и нужно, чтобы они были крепкими и на­ дежными. И все карьеры были неудобны для разработки: грунт надо да­ леко везти к-месту отсыпки, и для того, чтобы получить кубометр приго­ дного грунта, придется поднимать и отвозить в отвал вдвое больше негодного. Такой грунт обойдется дороже золотоносного. Несколько раз Крушинский и его спутники уходили в глубину тунд­ ры, отыскивая там отметки, где должны были вырасти насыпи и лечь рельсы. И здесь та же картина: мхи, болота, торф, хляби. Вот отметоч­ ный столб, на котором черной краской написано: «67°1 V с. ш.». На та ­ кой широте еще никто не строил дороги, а она пойдет еще дальше на север! Но в тундре уже чувствовалось живое дыхание человека. После тя­ желого пути перед путниками, устававшими до того, что подламывались ноги, подавленными однообразием природы, вдруг возникал высоко под-' нятый над тундрой красный флаг причала. Здесь, на причалах, у людей была трудная жизнь. Помещались в палатках, у них не имелось досок, чтобы сделать койки или нары. Спали на земле, на постелях из травы, нарезанной на болотных кочках. Их заедала мошка, от которой не могли спасти накомарники. Гнусные насекомые, которых в Сибири так и называют «гнус», набивались сотня­ ми под одежду, и тело горело жгучим огнем. И не было возможности раз­ жечь костры, чтобы густым дымом развеять тучи гцуса. Для костров не было топлива. Люди с трудом набирали несколько охапок карликовой березы, чтобы приготовить пищу и вскипятить воду. Кругом — несметные залежи торфа, но, брошенный в костер, он покрывался плотной черной коркой и не только не загорался сам, но вместе с ним не горело и де­ рево. Вместо хлеба людям выдавали сухари. На одном из причалов и их выдавали в половинном размере, остальное — мукой й из нее пекли в зо­ ле пресные лепешки. Но люди точно не замечали этих трудностей. Они, зная, зачем сюда приехали, работали, и-никто не жаловался Крушинекому на тяжелую жизнь. Зато всюду один вопрос: когда придет караван? Уже расчищены места для подхода судов к берегу, приготовлены площадки для разгрузки. Люди хотят поскорее двинуться в глубь тундры, на трассу — начи­ нать строить дорогу. Крушинский был для них не только начальником, но и посланцем из мира, который стал таким далеким и во времени, и в пространстве. Что там делается, в этом мире? Крушинекому думается, что его рассказ выходит скучным и неполным. Так ему кажется потому, что рассказывает он одно и то же на каждом причале. Но люди полны напряженного вни­ мания и, забыв об укусах мошки, поднимают накомарники, чтобы лучше слышать. Настроение людей передается Крушинекому, и он мало-помалу