Сибирские огни, 1958, № 6

— Такое творится — вперед посмотреть страшно. Гитлеру волю дать, он все с землей сровняет. Истерическая личность! Поживем, впро­ чем, увидим. Никто еще человека так не унижал, как фашисты... — и по­ смотрел в серое окно,— Скучный день. Где едем?'— Не дождался отве­ та, сказал сам себе: — Сибирь все. Черт знает. Едешь быстро, а все кон­ ца нет. Скучно. Мы вот немного погодя пулечку сгоняем. А? Делать все равно нечего... Играли в карты. Крушийский играл нехотя, ошибался, проигрывал и извинялся: — Я игрок плохой. Со мной — неинтересно... Ему и в самом деле было скучно. Клонило ко сну. Закончив игру — лег спать на диван и быстро уснул. Спал долго и крепким сном. Проснул­ ся перед вечером. Когда снова вышел в коридор, за окном еще тянулись все те же си­ бирские пейзажи. Что же было тут, в ‘Сибири, даже совсем недавно? Ес­ ли сегодня по железной дороге в удобном вагоне путешествие через Си­ бирь кажется утомительным и долгим, как люди ездили тут до железных дорог? Трудно представить, какие силы нужно было иметь, чтобы идти пешком в кандалах на каторгу из Владимира в Забайкалье, через болота, сквозь тучи мошки и комаров или по снегу в морозы и метели? И что это значило — построить длиннейшую в мире транссибирскую железную до­ рогу, завезти сюда рельсы, шпалы, воздвигнуть мосты, тоннели, насыпи, станции, депо — все, что устроено здесь гением русского инженерного искусства, мощью и выдержкой русского трудового народа. Кто-кто, а Крушинский знал, чего это стоило. Сотни тысяч русских людей десять лет трудились в нечеловеческих условиях, пока паровоз пересек по рельсам обширнейший из материков и загудел на берегу Тихого океана. Благодаря этой дороге миллионы людей появились в Сибири, взло­ мали тайгу, раскопали — пока еще в небольшой доле — вековую целину, проложили грунтовые дороги,-—превратили Сибирь в жилое место. Теперь и сами сибиряки, и особенно люди, проезжающие через Си­ бирь, редко вспоминают о тех, кто без дорог прошел сибирскую тайгу, и о тех, кто уложил эту нескончаемо-длинную железную дорогу... Крушинский мысленно увидел сермяжных, бородатых людей, копо­ шащихся в болоте, копающих мокрую, прилипающую к лопате землю, накладывающих ее в тачки, отсыпающих тачками огромные насыпи, пе­ ретаскивающих на плечах тяжелые рельсы... Он увидел русское русобородое, обоженное солнцем, обветренное метелями, обмороженное лицо, изъеденное мошкой до кровоточащих язв. Он увидел землянки, похожие на медвежьи лбгова,— место отдыха и жизни строителей. Лежанки из жердей, застланные сухой травой. Ды­ мящий очаг из дикого камня. Удушливые испарения человеческого пота,, горелых портянок. И, несмотря ни на что,— вот она, это железная дорога, начинающая­ ся там, где голубовато-зеленые волны Тихого океана играют всплесками у края русской земли, и приводящая к сердцу Родины — Москве. Опускались сумерки. Они скрадывали очертания деревьев и домиков путевых обходчиков. Наступала новая ночь. А Крушинскому не спалось... Он и сквозь тьму видел огромные тер­ ритории, «привязанные» к этой дороге. ...Приморье с его теплым, солоновато-влажным воздухом. Отсюда солнце начинает свой ежедневный путь по русской земле, отдавая пер­ вое, самое молодое тепло здешним полям и лесам, где густо растет ореш­ ник, вздымаются к небу стволы бархатного дерева, вьется и свисает лиа­ нами дикий виноград, в бамбуковые рощи приходят шсти с юга — тигры-