Сибирские огни, 1958, № 5

— Не кричи! — строго сказала Семина. — Тебе вон сколько желе­ за всадили без усыпления. Выдержал? Резать не будем. Попытаемся дробины щипчиками достать, через пробоины. Андрей слушал все это с ироническим любопытством. Когда парень услышал, что резать не будут, успокоился и минуту спустя уснул: случай удивительный в медицинской практике, но и не столь уже редкий. Исполняя нехитрые обязанности второго ассистента, наблюдая за ходом операции, Андрей вдруг спросил себя: а что сталось бы с Люсей, если бы ее оперировала Семина, и посмотрел на нее. Она хозяйничала в брюшной полости рыжего парня, как в собственной сумке, где все зна­ комо до мелочи и лежит на строго определенных местах, хозяйничала ловко, умело. Маклухин, первый ассистент, слушается ее, как мальчик. Вот где ему место — в ассистентах у Семиной или у Буткова-старше- го. Да, да. Какое ошеломляющее открытие! Семина и отец — звезды рав­ ной величины! Почему же случилось, что они не хотят знать друг друга? Почему умерла Люся? Впрочем, у отца много врагов. Д аж е Надя! * # * Три дня спустя Андрей отправил отцу авиаписьмо, в котором были такие строки: «...Вечером того же дня я был потрясен вторично. Семина за эти годы выросла в замечательного хирурга. Понял я это во время ночного дежурства, когда вместе с ней и Маклухиным делали одному раненому ревизию брюшной полости. Я как-то не поверил глазам, и день спустя, услышав, .что она улетает к больному в Куракинский район, 'напросил­ ся к ней в поездку вместо Григорьевой. Григорьева, конечно, радешень­ ка , а Семина ощерилась: «С какой целью вы решили меня сопровож­ дать?» Боже, до чего она все-таки неприятный человек. Во всех наших бутковских действиях ей мерещится какая-то тайная цель, подвох ка ­ кой-то. Д аж е обидно... Но я сразу простил ей все обиды, когда снова (уже в Куракино) встретился с ней за операционным столом. Нет, не обмануло меня первое впечатление. Какая техника, какое чутье! Ж аль сознавать, что пропадает талант не на своем месте. Но я уверен, ты это­ го так не оставишь, а приехав, разберешься во всем и приблизишь Семи­ ну к общей хирургии. Ведь ты так часто уезжаешь в командировки, а от­ деление остается на-Маклухина да на Григорьеву. А пока у меня к тебе, папа, большая просьба. На обратном пути из Куракина Семина немного отошла и даже перебросилась со мной не­ сколькими словами. Наученный горьким опытом с Люсей, я спросил ее, не возьмется ли она прооперировать у меня несколько тяжелых больных. Она пожала плечами и сказала: «Вы думаете, папа простит вам это?» А я отрезал ей напрямик, что если ей нужно разрешение от тебя, то я его могу достать, не только устное, но и письменное. Очень прошу тебя, напиши ей, пожалуйста, от себя несколько слов, иначе она не со­ гласится». Ответ от отца пришел на удивление быстро. Это было не письмо, а фототелеграмма, исписанная острым, твердым почерком, знакомым и любимым с детства. «То, что предлагаешь, — абсурдно, наивно и говорит о твоей неопыт­ ности как врач'а и человека. Ничего изменять не разрешаю. Приеду — поговорим».