Сибирские огни, 1958, № 5

прежнему велик, и рукавный шов низко спадал с плеча. Люся уже не бе­ гала по больнице, а ходила, как все: неторопливо, чуть ссутулясь. Во время обходов Люся больше не просила, чтобы ее выписали. Ког­ да врачи опрашивали: «На что жалуетесь?» — отвечала холодно: «А я не жалуюсь», и, как от нестерпимого света, отводила глаза от белых ха­ латов врачей. Словом, это был новый человек: гордый, терпеливый, навеки оскор­ бленный болезнью. От прошлогодней Люси осталась только застенчи­ вость да смешливость, если кто произносил потешное-слово. Андрея она узнала сразу, встретила грустной улыбкой. Вообще к Андрею она отнеслась благосклонней, чем к остальным молодым врачам. Может, потому, что все еще не считала его за настоящего доктора. ...Настал день, когда необходимость операции для Люси была дока­ зана. Оставалось только спросить ее согласия. Неприятная эта миссия выпала на долю ординатора — Андрея. Люся стояла посреди палаты. Она только что расплела косички. Во­ лосы ломаными волнами упали ей на плечи. Услышав об операции, она не вскрикнула, не разрыдалась, только низко склонила голову и поспеш­ но начесала волосы на лицо. И тотчас все увидели: из-за этой волнистой занавески на пол закапали слезы. Ребенок, она не понимала, что маски­ ровка ее совершенно лишняя, ненужная, и продолжала водить расческой перед лицом. — Ты подумай сперва, потом скажешь, — пробормотал Андрей. Вот когда впервые со щемящим сердцем пожалел он об отсутствии отца... Согласие на операцию Люся дала в тот же день,, но в выборе нар­ коза проявила странное, недетское упорство. Она наотрез отказалась от местного обезболивания и требовала, чтобы ее «усыпили». А давать общий наркоз при Люсином заболевании — рискованно. ■ Андрей был уверен, что Маклухин, как ближайший помощник и по­ читатель отца, оперируя Люсю, постарается добросовестно применить все его приемы и методику, не позволит себе отступить от них. И все-та­ ки это будет операция-копия, а не операция-подлинник, она останется где-то вне искусства, значит, вне жизни. Любое, самое маленькое откло­ нение от нормы может привести к растерянности у операционного стола, к незнанию, что предпринять дальше. Молодой врач до последнего дня надеялся, что удастся отвести хоть одну беду: общий наркоз. По просьбе Андрея Люсю уговаривали все вра­ чи по очереди: Григорьева, Маклухин. Уговаривал и он сам. Но, оказывается, куда более убеждали ее рассказы соседок по пала­ те о том, как страшно лежать под местной «заморозкой», слышать звя­ канье инструментов и шепот врачей... Наконец, Маклухин заявил, что- ему надоели эти бесплодные перего­ воры, что формально врач не имеет права идти наперекор воле больного,, и — давайте оперировать... Люся умерла -еще до того, как закончилась операция. * * * Словно в насмешку Андрею на это число выпало ночное дежурство с Маклухиным и урологом Семиной. Уролог забралась с ногами на диван в ординаторской и вышивала старшей дочери ночную рубашку. Андрей знает: дома Семиной некогда заниматься таким «бабским» делом. Ей самой приходится колоть дрова, на санках возить воду из ко­ лонки, потому что муж у нее... хлюпик. Но на людях Семина старается