Сибирские огни, 1958, № 5

с девичьим изгибом. Чисто женским движением она скрестила руки на груди, стараясь прикрыться от чужих глаз, а ногами сердито раздавала пинки. Только спустя несколько дней Андрей понял, в чем состояла тяжесть наказания, придуманного женщинами. Люся мучительно стеснялась своей наготы. ...Однажды терапевты попросили отца Андрея проконсультировать несколько больных — подозревали у них что-то хирургическое. Отец явился, 'окруженный студентами-практикантами, в числе кото­ рых был и Андрей. Они ходили из палаты в палату, производя белыми халатами «крахмальный» шум. Среди больных слышался почтительный. шепот: «Бутков... Бутков идет!» Отец ловил этот шепот, тщеславно пошевеливая усами,— маленькая слабость, заметная только Андрею. У Люсиной кровати отец остановился улыбаясь. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь,— сказал он, подсаживаясь к Люсе на койку. — О чем? — Ты думаешь — дай покажу язык этому усатому-полосатому, авось, отвяжется. Люся засмеялась, отрицательно качнула головой. По ее озадачен­ ному лицу было видно: она не понимает, то ли врач всерьез просит ее показать язык, то ли шутит. Поэтому она предпочла перевести разговор на другую тему, спросила, скоро ли ее выпишут. Отец ответил, что это вопрос трудный, прежде нужно знать, что у Люси болит, затем вылечить, а поэтому, как ни хитри, придется показать язык. Но сперва пусть Люся расскажет усатому-полосатому, на что она жалуется. Люся «жаловалась» звонким голосом, охотно, как человек, уверен­ ный, что его вылечат. Потом, чуть покраснев и озорно кося глаза на сту­ дентов, показала язык. Но главная заминка произошла позднее, когда отец привычным жес­ том попытался откинуть простыню. Люся изнутри крепко держала ее края, подтягивая их к подбородку. Бледное лицо девочки зарумянилось, светлые ресницы хлопали виновато и упрямо. Из-под ресниц угрожаю­ ще поблескивали два синих глаза-водоворотика. Андрей вспомнил сцену у телеги и только теперь оценил коварство тех женщин. Для большей надежности, что ли, Люся выпростала руки из-под простыни и жестом купальщицы сложила их на груди. Серьезным, подчеркнутым жестом отец разгладил простыню, осто­ рожно перемахнул через барьер Люсиных рук и весь осмотр провел по­ верх простыни. На этот раз отец не замечал восхищенных взглядов студентов. Вооб­ ще, осматривая больного, он весь уходил в себя, становился гибким, пру­ жинистым. Прямую жесткую бровь гнул, будто подкову: долго, с усилием. После осмотра Люси отец сказал лечащему врачу-терапевту: . Оперировать девочку пока считаю преждевременным. Будем на­ деяться на -консервативное лечение. Но консервативное лечение не помогло. Год спустя Андрей снова увидел Люсю, но другим человеком. Пере­ менился не только штамп на одежде (вместо «терапевтического» треу­ гольника теперь стоял «хирургический» ), в чем-то неуловимо измени­ лось все ее существо. Она вытянулась, «взрослый халат» ей был почти впору, и она его теперь не подвязывала. Но в ширину он оставался по-