Сибирские огни, 1958, № 5

МАЙЯ СЫРОВА Сложная операция Р а с с к а з Наверно, за окном был ветер. Дым над соседней крышей не подни­ мался вверх, а, перевалясь через край трубы, клубами катился вниз и вме­ сте со снежной пылью исчезал в переулке. Но Андрей не удивился бы, если бы ему сказали, что ветра вовсе нет, что дым катится вниз под собственной тяжестью. Многие вещи стали се­ годня тяжелее обычного. З а . спиной переговаривались врачи. Сдержанно поскрипывала дверь ординаторской. Если кто из вошедших спрашивал, что с Андреем, почему доктор словно пристыл к окну, за Андрея отвечали другие полушепотом. Тогда до него долетали слова: — «Больная»... «девочка тринадцати лет»,- «на столе», «во время операции»... «сегодня». Вместо «умерла» говорили: «экзитировала». И сколько людьми придумано мудреных слов с одной лишь целью: скрыть свое бессилие... К Андрею подошла Григорьева. Докторская шапочка сидела на ней, как поварской колпак, и вся она в белом похожа скорей на повариху, чем на хирурга. Сверкнув золотыми зубами, сказала: —• Когда у меня первый раз экзитировал больной, я даже плакала. Давно... Вас еще на свете не было. Привыкнете. Григорьева положила оголенные до локтя руки на подоконник и как- то снизу заглянула Андрею в лицо. Узенький поясок халата, как нитка в мыло, врезался в ее тело. Не поймешь, то ли подпоясана туго, то ли просто она составлена из двух глыб, как снежная баба. Андрею показалось, что Григорьева для того так удобно прильнула к подоконнику, чтобы подольше говорить утешительные слова. — Когда умирает больной у терапевта, всем ясно, что умер он от болезни. Когда умер у хирурга — попробуй, докажи, что от болезни, а не от лечения,— изрек за спиной Андрея педант Маклухин, тот самый, что оперировал больную девочку. Это уж не утешение, а самозащита. В лучшем случае утешение на двоих. Чувствует себя виноватым, спасает­ ся словесным жонглерством. Андрей представил себе, как при этих словах поднялись лепные бро­ ви Маклухина и сузились глаза: черные, как копирка. Руки ж е продол-* жают заполнять операционный журнал. Запишет и промакнет дере­ вянным пресс-папье, обтянутым марлей вместо промокашки. Жизнь целую промакнет — как не бывало... «Зачем, зачем я ему доверил операцию? — в отчаянье подумал Анд­ рей и тут же ответил себе: —А кто бы меня спрашивал? И кому было до­ верить? Не Григорьевой же. Дамочка за всю свою жизнь только и сдела­ л а , что привыкла к смерти больных. Шубину? Такому же, как я, вче­