Сибирские огни, 1958, № 5

сти Ермака и его сподвижников совет­ ской исторической наукой. Политическая и эстетическая зрелость исторического романа определяется прежде всего тем, как в нем освещена роль народных масс. В советской литературе сложились богатейшие традиции создания истори­ ческого романа на подлинно научных ос­ новах. «Петр Первый» А. Толстого и «Степан Разин» С.-Злобина — велико­ лепные книги с точки зрения реальной оценки больших общественных деяте­ лей прошлого. А. Толстой показал и си­ лу, и слабость своего героя, высоту дер­ заний и реальные пределы для их осу­ ществления. Он правдиво воспроизвел и неизбежный разлад между действиями реформатора и объективным положени­ ем и возможностями русского народа. При всех своих глубочайших симпатиях к Степану Разину С. Злобин не скрыл ни элементов стихийности в крестьян­ ском движении, ни известных недостат­ ков в характере самого вожака крестьян­ ских масс. От этого не пострадало вели­ чие образов исторических деятелей. Одно из главных достоинств романа «Ермак» заключается в том, что Е. Фе­ доров, создавший свое произведение как раз в период оживленных споров вокруг смысла и значения государственного наследия Ивана IV, твердо, стоял на вер­ ных позициях, отрицая и отвергая ка­ кую-либо возможность прикрашивания или умаления прошлого. И это касалось не только личности царя, но и главного героя произведения — Ермака. Атаман ведет свои отряды в Сибирь, не зная о той великой исторической мис­ сии, которая выпадет им на долю. То, что он и участники его дружины недо­ вольны тяготами жизни на Дону, произ­ волом атаманов и богатеев,— это бес­ спорно. Поиски иной, справедливой жиз­ ни уже тогда лежат в основе деятельно­ сти Ермака. Но как в стремлениях само­ го казачьего люда еще много стихийно­ го, «разбойного», так и в походах Ерма­ ка на реку Урал и Волгу мы видим мно­ го еще далекого от тех исторических перспектив, которые открылись перед ним гораздо позже. Мы не собираемся пересказывать ро- ,ман и предлагаем самому читателю оце­ нить в этом плане многочисленные эпи­ зоды, включающие зарождение ермаков- ской дружины, ее походы, пребывание на службе Строгановых и т. д. Значение исторической личности Ер­ мака растет и укрепляется в самой прак­ тике его походов и складывается из мно­ гих очень сложных и важных объектив­ ных обстоятельств. Так, вопреки требо­ ваниям многих казаков пограбить наро­ ды Сибири, сама логика событий приво­ дит Ермака к убеждению: только воин­ ствующие орды сибирского хана Кучума действительно враждебны как к нему, так и ко всей Руси. Шить в мире с на­ родами, которых обирает Кучум^ это и означает служить интересам русской земли. Так оценивает свою деятельность Ермак в самые тяжелые, голодные вре­ мена, когда гибли казаки в суровой си­ бирской стороне и когда с отчаянием вопрошал казак Ильин: «Неужто так и будем умирать смиренно?» «— Надо жить! — твердым, как кре­ мень, голосом отозвался Ермак и реши­ тельно поднял голову.— Браты, не раз в бою мы одолевали смерть и всякий раз гнали ее отвагой. А сейчас без бою ло­ житься в студеную землю негоже. Вы­ жить должны мы! Шли сюда — казачье вершили дело, а достигли того, что Русь стала за нами. Замахнулись на одно, а свершили другое. Подвиг! — Он глубоко вздохнул и закончил властно: — Негоже нам умирать1 Нет смерти нашему делу!» Да, казаки шли в Сибирь искать себе вольной жизни, добывать «рухлядь». Ермак глубже, яснее других видел, как частное дело перерастает в народное, историческое. Жизненная практика под­ водила его к широкому пониманию со­ вершаемого. Пусть у многих других казаков такое понимание выражается смутно и борет­ ся со стремлением «разгуляться», про- ,явить удаль и добыть что-то для себя. Ш а майданах, которые не однажды про­ и с х о д я т на протяжении походов Ермака, сквозь разноголосицу споров пробивает­ ся главное стремление: идти вперед, разгромить врага, утвердить Русь в Си­ бири. Кольцо рассматривает сибирскии по­ ход как частное дело казачьей ватаги. Это он предлагает пограбить тархана, возмутить его родичей и плыть дальше. Он хочет забрать для себя в качестве военной добычи черноокую жену тарха­ на Юлдуз. Возражения Ермака во весь рост ри­ суют нам человека больших, подлинно исторических мыслей и дел: «Негоже нам, Иванко, бить каждого без_ разбору. Силушка наша не только в огненном бое и храбрости казачьей, а й в разум­ ном познании замыслов человека... З а ­ шли мы в другое царство, и вижу, что государство это не единым духом и •плотью спаяно. Лоскутное царство! Сам видишь, вогулич Хантазей не пойдет за Кучума, а остяки тоже не шибко льнут к нему, да и татары не все воедино, каж­ дый норовит сам для себя, как бы уйти в сторону от Кучума. Вот и подумай над тем, Иванушка, как все это на свою пользу повернуть?» Можно поспорить, все ли мысли Ер­ мака удачно выражены в этом монологе. По всей видимости, выражение «лоскут­ ное царство» не мог употребить казачий вожак. Но то, что его монолог содержит в се­ бе смысл стратегии и тактики Руси эпо­ хи Ивана IV, что в нем выражен исто­