Сибирские огни, 1958, № 4

— Вот так, сынок.. Учись. Жизнь — она сверху только ©роде ласко­ вая и безобидная, как годовалая телка. А на самом деле у нее копыта, что у твоего быка-трехлетка. Нет, нет, да и долбанет по башке своим копытом, скребанет по сердцу таких простаков, как ты. Долго болит по­ том. Но ничего, загрубеет сердце, и копыто то как бы полегчает. — Чему учиться? — переспросил Петр. — Как хлеб колхозный во­ ровать? Или... как из армии дезертировать? Слышал ведь я. — Ах ты, змееныш! — Григорий спрыгнул с кровати. —Ты воров в другом месте поищи!.. В отца пальцем не тыкай. — У Веселовых, что ли? —• Вот-вот. Догадался. Средь бела дня — и то целых четыре мешка пшеницы зажулили. С такой женой с голоду не подохнешь! — Замолчи ты, отец! — не помня себя, крикнул Петр, вскакивая на ноги и подбегая к кровати. Анисья — откуда взялись силы! — в один миг повисла у него на шее. — Сыночек, сыночек мой... Петр остановился. Он обнял одной рукой прильнувшую к нему мать, а другой стал тихонько поглаживать ее мягкое плечо. Так они, мать и сын, долго стояли посреди комнаты, прижавшись друг к другу. Григорий смотрел на них с кровати исподлобья. Наконец Петр осторожно посадил мать на табурет и обернулся к отцу: — Не для того ли ты подставил в ведомости четыре лишних мешка, чтобы очернить дочку Веселовой? А? Понял я все, батя!.. , 3 Над Локтями ныряла в облаках тяжелая, в червоточинах, луна. В просветах между тучами робко вспыхивали и тотчас же гасли краснова­ тые звезды, точно кто горстями бросал в небо мелкие, моментально сго­ рающие искры. Отворачивая лицо от ветра, Петр пошел на берег. «Отец родной — вор, вор, вор...» —- стучало у него в висках. Озеро, час назад спокойное и безмолвное, теперь глухо и зловеще шумело. Ветер еще не успел как следует раскачать тугие, неподатливые волны, яростно схватывал с их верхушек клочья пены и швырял их в. темноту. Прибрежные деревья были уже мокрыми. Петр остановился среди сосняка и прислонился спиной к дереву. Во­ дяные брызги сюда не долетали. Когда сквозь разлохмаченные тучи проглядывала луна, Петр видел за деревьями вспенившуюся пучину озера. На мгновение оно вспыхивало мерцающим голубоватым огнем, и тотчас же смыкалась над ним непроницаемая мгла. Смыкалась, как чу­ дилось Петру, с каким-то тупым звуком, который резкой болью отдавал­ ся в его голове. Постояв так немного1, Петр отвернулся от озера, сел на землю. Опять что-то острое и холодное сдавливало ему виски1. Он долго тер их пахнущими керосином жесткими ладонями. Скоро Петр окончательно продрог, а Поленьки все не было. Да он и понимал, что не придет она. И не потому, что разыгралась непо­ года. Невольно вспомнилось ему, как Поленька зимой, в метель, стояла за деревней, облепленная снегом, ждала его. И он вслух сказал: —- И не потому... Теперь сдавливало уже не виски, а сердце.