Сибирские огни, 1958, № 4

— Ну, вот... Ну, вот... Я знал, что ты такой... — Красивый, — подсказал Виктор, улыбнувшись. •Петр . тоже вдруг широко улыбнулся, и ему стало легко. Он невольно вспомнил Витькин рассказ о том, будто в смехе есть витамины, и вздох­ нул глубоко полной грудью, как бы в самом деле поверив этому. — Один я, вот что тяжело, Витька. —- Я тебе об этом еще когда говорил! Но ты ведь не захотел к нам... — Не смог... И сейчас... не могу. Вот потому и один. — А Поленька? — Что? А, да, да... Только...— И Петр замолчал. — Стыдно, что ли, после того, как с Настькой?— спросил Виктор. — Если бы только это! — воскликнул Петр. — Тут другое, тут... — Петр сделал в воздухе неопределенный жест рукой и закончил:— Ну, вот... шел к тебе, хотел рассказать всенвсе— а не могу. Не могу... —■А ты смоги! / Помолчали. Петр проговорил: — Вот ты говоришь «А Поленька»... А что за жизнь у нас с ней бу­ дет, если отец... Ведь он мать заел, а ее и подавно... — Да зачем тебе с отцом жить? Уйди из дому — и конец. Чего ты отца боишься? — Раньше боялся его, а сейчас... Петр снова замолчал. Виктор ждал. Петр чувствовал на себе его глаза и понял, что сказать надо правду, иначе Витька сплюнет сейчас презрительно и уйдет. Плевок будет не в землю, а ему в лицо. И загово­ рил тихо: — И сейчас боюсь.. Мне не объяснить, почему... Он, знаешь, хлип­ кий, хоть руки у него, что клешни. Если что, так я узлом свяжу его и бро­ шу. Я ненавижу, не могу видеть его. А посмотрит, шевельнет усом — у меня мороз по коже... Потом Петр и Виктор молча прошли к сарайчику, в котором столяр­ ничал обычно отец Виктора, сели на какие-то ящики. Виктор снова зады­ мил папиросой. Солнце давным-давно село, темень бесшумно заволакивала, прогла­ тывала дома, деревья. А немного погодя черная мгла начала вдруг рас­ сеиваться, словно день что-то забыл на земле и возвращался обратно. Из темноты стали неясно проступать ветви деревьев, и матовым светом за ­ блестела чья-то новая тесовая крыша напротив. Петр понял — взошла луна. —- Советчик я плохой, Петя, — мягкое проговорил Виктор. — Одно мне ясно... Ты говоришь вот — могу отца в узел завязать. Можешь, да не смеешь. А он вот завязал тебя. И давно, зарос узелок-то. Не развя­ зать тебе его без боли никогда. Рубить надо!.. — Как? — Так, безжалостно, изо всей силы. Первым делом — пойти к По­ леньке и все рассказать ей начистоту. Особенно про Настю. Что ты, что ты! — испуганно воскликнул Петр, вскакивая на ноги. _ _ А ты как думал? — чуть повысил голос Виктор.— Я и говорю — больно будет. Да садись ты... А другого выхода нет у тебя. Если простит Поленька твое счастье. Тогда кончится твое одиночество. Совсем кон­ чится. Понимаешь? Тогда и к нам сможешь... Петр глубоко и шумно дышал, будто ему не хватало воздуха. Ну, а...