Сибирские огни, 1958, № 4

Сумасшедший! Сумасшедший?! — дважды воскликнул Петр и устало прислонился к косяку.— Вы с отцом сведете. Вы сведете!.. Петенька, да я-то тут при чем? — непонимающе спросила она. Петр дышал тяжело и часто, ему не хватало воздуха. И он сказал: Ведь Поленька... — Петр глотнул слюну. — Отец говорит... что она... Но страшное слово застряло в горле, и он не мог найти в себе сил вытолкнуть его. Вместо этого прокричал: — Что у вас было с отцом?! Что? Раньше? Евдокия Спиридоновна, бледная, медленно поднялась со стула, вы­ прямилась. ...Много страшного и горького напомнил ей этот неожиданный во­ прос. Но почему-то особенно ярко (она даже вздрогнула) припомни­ лось, как перехватил ее ненавистный Гришка Бородин на тропинке, возле деревни, облапил клешнятыми ручищами, осмелился впиться в ее губы противными жадными губами... А подоспевший Андрей размозжил на его голове трухлявый (к сожалению, трухлявый!) кол... Но. зачем Петру знать об этом? Ответила спокойно, не спеша: — Молод ты, Петенька, вопросы такие задавать мне... Да и к чему старое ворошить? —<Ага, молод... Значит, молод я? Все... понятно!.. — Ничего тебе не понятно, дурачок. Но Петр только махнул рукой и прыгнул в темноту, оставив дверь открытой. Через пятнадцать минут он был в просторном вагончике. Там все давно спали. Только один из трактористов, приподнявшись на деревян­ ных нарах, проворчал недовольно: — Кого это дьявол носит? Завтра чуть свет на смену заступать, а тут уснуть не дают... И, уронив голову, тотчас, захрапел. У Петра на всякий случай в вагончике была постель. Он развернул ее, но не лег. Присев на нары, долго смотрел в окошечко на ползущий вдалеке по полю огонек трактора. Огонек исчез, а спустя несколько ми­ нут поплыл обратно... Сейчас, немножко успокоившись, он думал: «Ведь врет, врет, ко­ нечно, отец, что Поленька...» Но при одном воспоминании о страшных словах отца его мутило, голова гудела, становилась горячей, раскалыва­ лась от боли... «Врет, конечно, врет... А почему же побледнела Евдокия Спиридоновна? Почему ответить не захотела?» Петр, как был в одежде, повалился на бок. Отчаявшись разобраться во всем, он думал об отце, о Поленьке, Евдокии Спиридоновне: «Ну, и черт с вами... Не пойду больше домой... вообще в деревню не пойду. До снегов проживу в вагончике, потом на усадьбу МТС уеду...» Когда засинели отпотевшие за ночь окна тракторного вагончика, Петр поднялся. И хотя было еще очень рано, пошел в поле, где вчера ползал взад и вперед огонек электрической фары, сменить напарника. В тот же день поздно вечером в бригаду приехал Ракитин, хмуро глянул на Петра. Сердце сразу упало от нехорошего предчувствия. Пашете? — спросил Ракитин, усаживаясь на скрипучий некра­ шеный табурет. — А где бригадир? — Разинкин в МТС уехал, — ответил кто-то из трактористов. ТаК) так... — Ракитин побарабанил пальцами по крышке радио­ станции «Урожай». И вдруг, без всякого предисловия, заявил: — Ты, Бородин, бракодел. Знаешь?