Сибирские огни, 1958, № 4

в сани запрягать коров. Дело невиданное, поднялся смех на весь район, еще и сейчас ©поминают: «А, вы о том колхозе говорите, где сено на ко­ ровах возят?». Не будут ли потом говорить и про них: «Это тот колхоз, где хлеб на печах сушат?» А если разобраться,—продолжал далее размышлять Ракитин,— то смешного мало. Смешно ли, горько ли, а придется на печках сушить, ес­ ли не посоветуют сейчас колхозники что-нибудь более подходящее. Но что можно придумать, что? 2 На току обычным порядкам шла работа. Монотонно гудела сушил­ ка, торопливо постукивали веялки. И все-таки Ракитин, как и вчера, как и позавчера, снова отметил про себя: чего-то не хватает в привычном для уха шуме работающего тока, отсутствует какая-то деталь, очень важная, может быть, даже самая важная, без которой труд превращается в тя­ гость. Но что за деталь — никак не мог догадаться, может быть потому, что мысль об этом мелькала в голове и тотчас же пропадала, терялась среди других, более важных и тревожных. Григорий Бородин, густо заросший щетиной цвета запыленной ржа­ ной соломы, подошел к Пьянкову и Ракитину, — Докладывай,— промолвил председатель, снимая негнущийся плащ. — Чего докладывать? Труба! — махнул рукой Бородин.— Сушилка едва один процент влажности сбрасывает. А их, процентов таких, надо сгонять больше десяти. — Что же делать? — спросил Пьянков. — Вам видней с горы. Вы — начальство. Пьянков будто не понял усмешки Бородина, (неторопливо очищая грязь с сапога, проговорил: —1Сейчас и нам ничего не видно. Вот и приехали спросить у кол­ хозников. Собери-ка, Григорий, всех... Бородин нехотя пошел по току. Одна за другой умолкали веялки. Колхозники молча подходили к Пьянкову и Ракитину, тихо здоровались, усаживались на перевернутые деревянные ящики, на весы, а то и просто на тецлые вороха пшеницы. Только надсадно, с хрипотцой продолжала гудеть сушилка. Но одна она не могла уже заглушить тоскливый и нуд­ ный шорох дождя над крышей. Когда собрались все, Ракитин проговорил: — Давайте обсудим, товарищи, как нам быть, как хлеб спасать... Неожиданно где-то в задних рядах пронзительно взвизгнул девичий голос. Тотчас же раздался строгий женский голос: — Тише ты, балаболка. — Не я, Евдокия Спиридоновна... Колька мокрого зерна за шиво­ рот,.— шепотом зачастила пискнувшая девчонка и замолкла на полу­ слове. А Ракитин вдруг улыбнулся. Улыбнулся первый раз за много дней. Наконец он понял, какой «детали» не хватало на току во время ра­ боты. Не хватало обычного смеха, шуток, подчас грубоватых, как вот эта, когда какой-то парень из озорства насыпал девчонке горсть зерна за воротник, не слышалось во время работы человеческих голосов. И хоть открытие, сделанное Ракитиным, было не бог весть какой важности и уже никак не могло спасти горевший хлеб, ему стало легко, будто доб­ рая половина трудной задачи решена. Все еще продолжая улыбаться, Ракитин проговорил: ....v , г