Сибирские огни, 1958, № 4

— Я говорю: ступай себе, иди... — опомнившись, проворчал Бо­ родин. Однако конюх еще потоптался, покачал головой. Я так и думал: пригрелся ты с полдня на солнышке, уснул... А как уснул, значит, ну и... Оно... того, бывает. Моя вот, к примеру, хотя бы взять, старуха, во сне как понесет невесть что... «Вот, вот... — размышлял Бородин, когда Калугин, наконец, ушел. — Когда-то держали мы в работниках конюха. Я сам нанял его тогда, без бати. Хозяином себя почувствовал. И сейчас, через три десятка лет у меня под началом конюх... Вроде, ничего не изменилось...» «Да... Опять у меня — конюх. У меня!! На меня работает...» — злоб­ но усмехался Григорий ночью, лежа в постели. А едва закрывал глаза, тотчас видел себя, мечущегося среди каких-то каменных стен. Он бро­ сался туда, сюда, но все время натыкался на эти могучие стены. Выхода не было. В изнеможении он падал на землю лицом вверх. Успевал на миг увидеть голубое чистое небо. Но едва касался голубизны своим го­ лодным замутненным взглядом, как она быстро начинала сереть, и через минуту небо становилось непроницаемо черным. Григорий слабо вскрикивал, приподнимался на постели. Кругом, • действительно, была темнота. В соседней комнате спали жена и сын. Григорий слышал их дыхание. «Вот и Петька... не хочет спать со мной в одной комнате...» Он завидовал жене и сыну, потому что они могут спокойно спать ночами. Днем он завидовал всем колхозникам, потому что они могут раз­ говаривать друг с другом, смеяться. Но, заметив идущего навстречу че­ ловека, тотчас сворачивал в переулок. Ему уже начало казаться, что, не сверни он или не перейди на другую сторону улицы, — это сделают дру­ гие. Непременно сделают. «Нет, врете, не вы, а я вас ненавижу, я...» — лихорадочно думал при этом Бородин. Напрасно Григорий считал, что Анисья ночами спокойно спит. Она хоть ничего и не спрашивала, но отлично понимала состояние мужа. На­ тягивая одеяло на голову, тихонько вздыхала, чтоб не услышал Гри­ горий. А однажды утром, подождав, когда уйдет на работу сын, сказала: — Вот и наступает для тебя расплата... За всю твою... черную вол­ чью жизнь, за мои страдания, слезы... — Наступает, говоришь?.. — заорал Григорий и хотел было швыр­ нуть в лицо жене миску горячих щей, но что-то в нем вдруг соскочило с зарубки, сломалось... Он обмяк, отодвинул от себя миску, отвернулся и проговорил жалобно: — Уж наступило, кажись, наступило... Нет, наступает только, — на этот раз упрямо и безбоязненно повторила Анисья. 3 * Осень стояла солнечная, тихая. Локтинские колхозники торопились убрать хлеба. Ракитин, пахнущий пылью, запорошенный пшеничной мякинои, ра­ но утром зашел в контору животноводческой фермы, где Тихон Пьянков проводил совещание с животноводами. Ну, вот и все, товарищи, — закончил Пьянков. Колхозники тот­ час поднялись и торопливо, но без толкотни, без шума вышли из поме­ щения. Какой у тебя порядок! — с непонятным оттенком зависти сказал