Сибирские огни, 1958, № 4

вперед. Он подошел совсем близко, заметил ее возле дерева, остановился и крикнул сквозь ветер: — Поленька! Поленька!!. Почему ты здесь, сумасшедшая?! Только теперь она поняла, что это в самом деле был Петр, без кри­ ка метнулась к «ему, прижалась к груди. Снег таял под ее щекой. — Я ведь знал, что ты будешь ждать меня... И пришел... — Пришел, пришел... Ты... Как ты?!.. Ведь мог... Поленька хотела рассердиться, строго отчитать Петра за такой не­ обдуманный поступок... И не могла. — Ну, чего там! С меня всю дорогу пар валил, как из паровоза... — А к нам артисты приехали... — Ага, ну пойдем, успеем еще на концерт. Минут через десять они подошли к дому Бородиных. Поленька ска­ зала, останавливаясь у калитки: — Переодевайся иди, я тут подожду. — Чего на ветру-то... Иди хоть вон туда, в затишку, к стенке са­ рая... Ну, иди, иди... — и Петр подтолкнул упиравшуюся Поленьку. Давно-давно уж она не была во дворе этого дома, с тех пор, как Григорий выгнал ее из комнаты. Прошло немало лет, а Поленька пом­ нила тот день... И прижимаясь к стене, с горечью думала, что и сейчас его отец, если бы увидел ее, вышвырнул бы за калитку. Ей уже казалось, что в сарае кто-то ходит, стучит... Потом скрипнули ворота сарая. Поленька мгновенно поняла, что' это ей не кажется, что в сарае в са­ мом деле кто-то ходит, и в одну секунду очутилась за калиткой. Только там почувствовала, как тяжело и гулко- стучит сердце... * * * Сбросив лыжи, Петр, взбежав на ступеньки крыльца, снял полушу­ бок, стряхнул с него снег и вошел в кухню, заговорил возбужденно, ра­ достно: —- Здравствуй, мама. Дай-ка сухую рубашку и пиджак. — Петенька! — воскликнула Анисья. — Да ты в уме ли? В такую погоду! ,Какая нужда погнала? — Эта «нужда» ,за калиткой стоит, — проговорил вошедший со дво­ ра отец, сбросил возле печки валенки и босиком прошлепал неторопливо в комнату. — 1 Кто стоит? ,0 чем ты? — не поняла Анисья. — У него опроси — кто, — ответил отец. — У сарая сперва притаи­ лась, как мышь. Учуяла меня — стреканула за ворота... Петр молча переодевался. Настроение его сразу испортилось. Не­ сколько месяцев отец молчал, не обращал на него внимания. И это бы­ ло, пожалуй, самым счастливым временем в жизни Петра. Он как-то распрямился, приподнял голову. И вот опять... — Ужинать-то будешь? — спросила мать. Петр отрицательно мотнул головой. — В клуб пойду, на концерт. Отец прошлепал обратно, сел на стул возле печки, заложил ногу на ногу, задымил толстой самокруткой. Из-за ветра я так и не различил, кто это подпирал стенку сарая, — Григорий затянулся, сдул в сторону, на пол, пепел с папиросы. Че­ го молчишь? А что отвечать? — глухо проговорил Петр. — Я опрашиваю — кто стоял возле сарая? — Тебе-то что?