Сибирские огни, 1958, № 4

— Кресты, может, и мои, — отвечает отец, — не отрицаю. А толь­ ко долгу за мной не числится. — Ну, разговаривать мне с тобой времени нет. Отвечай, будешь долг платить? — Не за что мне платить. Да и нет у меня денег, все хозяйство де­ шевле стоит. — Твое дело. Не хочешь — не плати. А только с избой да с коро­ венкой придется тебе расстаться. За долг возьмем. Повернулся и ушел. Крепким по характеру был у меня отец, а тут не выдержал. Сел на лавку, облокотился на стол, и слезы из глаз хлынули. — Что же делать-то будем? — спрашивает. — Одно остается: мне петлю на шею, вам всем по торбе да милостыньку по дворам собирать. Ждем — сами не свои: чего будет? Через день так или два, точно не помню, вечером к нам в окно кто-то стучит. — Пришли! Явились, видно, за нашим добром, идолы! — говорит отец. — Э-эх! — Встал, пошел дверь открываться жду, насторожился... И что же вы думаете? Входит в избу человек. Глаза у него прищу­ ренные, ясные, цвета вот не помню. Бородка маленькая. Совсем моло­ дой, а вроде лысеть начинает. Точно-то я его не запомнил, а вот общее, как бы сказать, представление сохранилось. Не потому, что сразу лицо это в глаза бросалось, а вот как раз из-за всей истории дальнейшей. Ну, значит, поздоровался человек с нами. Вежливо так. Попросил ночлега. Развел отец руками: — С радостью, — говорит, — приняли бы, да положить негде! Са­ ми. видите — теснота какая. — А лавка, скажите, не занята у вас? — Лавка свободная. — Вот и великолепно. Если разрешите, на ней и пересплю. Да-да. И больше ничего не требуется! Говорит, вроде картавит немного. Отец тогда приглашает: — Милости просим, если не брезгуете. Может, поужинаете с нами? Чем богаты, тем и рады. Мать, ставь свинину на стол. — Спасибо, — говорит гость, — только жирного я не кушаю. — Да не жирная она у нас, — отвечает мать и ставит на стол чаш­ ку с грибами и котелок с картошкой.— На одной ножке свинина-то. Засмеялся гость, а смех у него, знаете, какой-то особенный, заду­ шевный. — Вот это, говорит, замечательная закуска, лучше всякой свинины. Слово за словом, разговорился он с отцом за ужином, тот ему все свои беды и выложил. — Здорово вас помещик одурачил, — гость-то говорит, — трудно пока на него управу найти, а все же попробуем. Пойдемте-ка к нему. Тут я не выдержал, ввязался в их разговор, пристал: — Тятя, — прошу, — возьми меня с собой! Отец не соглашается, а незнакомец посмотрел на меня прищурен­ ными глазами, ласково так посмотрел и говорит: — Возьмите, ему полезно будет посмотреть, как помещики живут. — И улыбнулся: — А то вырастет, так уж не будет у него такой воз­ можности. Приходим мы в имение, а попасть к помещику не можем. Стоит в в дверях швейцар (я таких потом только в гостиницах видел), борода лопатой, фуражка золотом расшита и ливрея на нем тоже с золотыми галунами. — Идите, — говорит, — к Севастьяну Фомичу, с ним и договари-