Сибирские огни, 1958, № 4

В этом стихотворении ярко видна мар­ тыновская сложность осмысления жиз­ ненного материала. Насколько та же са­ мая действительность изображена в очерках реалистически-документально, настолько здесь она предстает в кон­ фликте, разворачивающемся совершен­ но в другом плане. Поэт отказывается воспевать Евгению, он лишь ослепит ее блеском своего та­ ланта, а сам уйдет к строителям, где «не будет нужды в тонких льстивых сло­ вах», где он лучше уж «на заре у кост­ ра белобрысых девах позабавит нехит­ рою пляскою». Прежняя тема обличения старого ми­ ра сомкнулась с темой утверждения но­ вого. Этим и объясняется сюжетная дву- плановость стихотворения, резкая конт­ растность образов: надменной и пустой Евгении, которую может ослепить лишь искусный фейерверк слов, и душевно щедрых рабочих «девах», которые про­ стодушно удовлетворятся «нехитрою пляскою». И все-таки в глубинном подтексте на­ мечается новый конфликт поэта с самим собой: он не хочет перед осколками ста­ рого мира демонстрировать свое искус­ ство, но и для строителей нового мира оно бесполезно — им достаточно «нехит­ рой пляски». Простота или упрощенность? Вернемся на минуту к докладу Вивиа­ на Итина. Он назвал Л. Мартынова пер­ венствующим поэтом Сибири и рядом с ним поставил омского поэта-ученого П. Драверта и алтайца Ивана Ерошина, участника дореволюционной «Правды». В то время уже начало разворачи­ ваться наступление социализма в нашей стране по всему фронту. Кулаки и тор­ говцы, чувствовавшие себя более или ме­ нее • устойчиво в годы нэпа, остатки крупной буржуазии, затаившиеся после революции, старые спецы, надеявшиеся на перерождение Советской власти, по­ няли, что последние надежды рушатся. И они перешли к контратаке. Обрезы и финки, поджоги и взрывы были поддержаны идеологической дивер­ сией троцкистов и правых оппортуни­ стов. Идеологическая борьба приобрела самые ожесточенные формы. Троцкистский журнал «Настоящее», издававшийся в Новосибирске, ^начал травлю М. Горького. Великого пролетар­ ского писателя «настоященцы» обвиня­ ли в отрыве от советской действительно­ сти, в буржуазном перерождении, в пере­ ходе на сторону классового врага. В 1930 году по решению ЦК ВКП(б) журнал «Настоящее» был закрыт, троц­ кистская группировка ликвидирована. Но правление тогдашнего Союза си­ бирских писателей, обсудив решение ЦК, сделало, наряду с правильными вы­ водами, и некоторые странные заключе­ ния. Особым пунктом В. Итин, не имев­ ший никакого отношения к «Настояще­ му» и сам подвергавшийся его нападкам,, был обвинен в правобуржуазном уклоне. После этого ему пришлось пересмотреть, свои эстетические положения и отказать­ ся от критики «гнилого опрощения». В 1934 году он готовится к I Всесо­ юзному съезду советских писателей, текст его выступления был опубликован в № 5 «Сибирских огней» за 1934 год. Ни о Драверте, ни о Ерошине, ни о Мар­ тынове уже не говорится ни слова. Мрачным декадентским стихам колча­ ковского поэта Г. Маслова противопо­ ставляется творчество поэта Рогожина, бывшего партизана: Мятежник, наскоро прощаясь Со всеми, высказал жене: «Не плачь, Федора, обо мне! Коль не убьют, так жив останусь, Убьют — вон Тишка подрастет». . И в горы конь его несет. Объяснение, почему эпигонские, бес­ помощные стихи выдаются за настоя­ щую поэзию, мы находим у В. Итина в оценке Ильи Мухачева: «Стихи его про­ сты, доступны пониманию широких масс: и некоторые отмечены высоким мастер­ ством». Илья Мухачев вырос сейчас в круп­ нейшего сибирского поэта, все его луч­ шие произведения отмечены высоким мастерством. Но в итинской оценке уда­ рение явно поставлено на простоте и до­ ступности. Нам приходит на память другой док­ лад о поэзии, сделанный в Новосибирске поэтом Никандром Алексеевым после I съезда писателей. Противопоставляя Б. Пастернаку Демьяна Бедного, Н. Алексеев говорит, что стихи послед­ него «просты и доходчивы до массового читателя». Если мы еще вспомним, как некото­ рые рапповские критики пытались объ­ явить В. Маяковского непонятным для рабоче-крестьянского читателя, то станет ясно, что критерий простоты и доступно­ сти, как главный критерий художествен­ ной оценки, приобрел в какой-то мере официальный вес. Фальшь этого критерия не нуждается в доказательствах. Нужно только пред­ ставить себе культуру социалистическо­ го народа без «Гамлета» и «Фауста», без «Клима Самгина» и «Про это». Критерий «простоты» выдуман вульга­ ризаторами от литературы, которые в разгар ожесточенной идеологической борьбы предпочитали иметь дело с про­ изведениями, где идея лежала на поверх­ ности, а схема авторских взглядов выпи­ рала наружу. Так было спокойней, так легче было не ошибиться политически. Перестраховщики и примитивисты вульгаризировали ленинское положение о доступности литературы не верхним тысячам, а миллионным массам. -