Сибирские огни, 1958, № 4

нело и покачивалось — должно быть, ветви дерева от тихого ветра. Сколько так прошло времени — не знал. • Наконец скрипнула дверь и позвали его. Переступив порог, он уви­ дел, как все головы сидящих в зале словно по команде повернулись к нему. Но тотчас закачались, заколыхались, и все слилось в неясное, бес­ форменное пятно. — Свидетель Бородин, что можете пояснить по данному делу? Это обращались к нему. Петр медленно ответил, не думая: — То же, что пояснила мать... По залу прошел гул, звякнул колокольчик. — То есть, вы подтверждаете, что подсудимый Бородин, ваш отец, занимался хищением колхозной собственности? — Не знаю... Не видел. — Так как же вы подтверждаете показания свидетельницы Боро­ диной? — спросил все тот же голос. — Я верю ей... Раз она сказала — значит, так и есть... — А видели вы когда-нибудь у отца оружие, обрез? — Нет, не видел... Затем судья задавал еще какие-то вопросы. Петр отвечал, не пони­ мая, зачем это нужно: ведь такие же вопросы задавали ему и в районе во время следствия. Все и так давно ясно. — Вопросов больше нет, можете присутствовать, — услышал он на­ конец, облегченно вздохнул и сел возле матери, не заметив, что с другой стороны его сидит председатель колхоза Ракитин. Затем показания давал Федот Артюхин. Он говорил, размахивая руками, быстро, торопливо, точно его мысли обгоняли одна другую. — Гришка-то Бородин базарил ли колхозное имущество? — выкри­ кивал Артюхин вытягивая шею. — То есть, не вор ли, проще если? Эх, ма!.. Да его судить не только за это — за преступления против людского человечества надо: против Евдокии Веселовой, Тихона Пьянкова, меня, кого хошь. Что за преступления? Да ведь он, Бородин, ненавидит жи­ вых людей... Ему что людь, что пень,.. Пройдет — не взглянет. А взгля­ нет — будто топор с размаху всадит... — Вы ближе к делу, — попросил судья, прерывая Артюхина. — Где, когда, сколько брал подсудимый колхозного имущества? — Когда, где, сколько? — переспросил Артюхин. — Да сколько нужно, столько и брал... Не стеснялся. И не отчитывался передо мной. А других ворами называл... Вот за что судить его надо!.. А когда скину­ ли с председателей — не понравилось. Развернули работу среди народа его дружки-товарищи: дескать, Ракитин — такой-сякой... Бутылкин — тот прямо ко мне: «Бородина сняли потому, что поблажку народу давал, дескать, трудодни хорошо оплачивал — и прочее... Давайте обратно Бо­ родина, хоть в бригадиры...» — Вы по .существу говорите, —чопять недовольно привстал судья. — Это к делу не относится... — Нет, относится! — упрямо крикнул Федот, чувствуя, как одобри­ тельно гудит весь зал. — Относится! Может, и я вот чуть не поддался на эту удочку, если сказать в порядке критики-самокритики. Правда, думаю, получали ведь при Бородине неплохо на трудодни... Надо обратно бы в руководство его... А тут еще сам Бородин припугнул меня, люди, говорят, забыли, что ты у Колчака служил... Да я что, по своей воле,’что ли? Я служил, да обрез; о котором говорили тут, в рукаве не принес... А ты вот... к слову, откуда он, обрез этот, у тебя? Где взял? Мы кто таМ) кто здесь — воевали в гражданскую, держали в руках