Сибирские огни, 1958, № 3

Григорий вскипел, чуть не крикнул: «Чего ты суешь все время нос з Чужое дело!». Но сдержался. Ночами к дому Бородина иногда подворачивал на машине Егор Тушков. Однажды Григорий сказал Бутылкину: • — Вот что, друг сердечный, хватит... — Как тебя понять? — насторожился Бутылкин. — А зачем мне все это? Все равно сгниет, попортится. — Григорий говорил и смотрел на Бутылкина, будто на пустое место. — Запас карман не трет, Григорий Петрович, — начал после неко­ торого молчания Бутылкин, но Григорий прервал его: — А ну вас всех к чертовой матери... Сволочи вы все!.. И пошел, тяжело покачиваясь на ходу. Бутылкин догнал его, часто засыпал словами: — Ты не волнуйся, Григорий Петрович. Это, так сказать, в порядке уважения. Мы друзей различаем. А ты ведь, я думаю, и сам не знаешь, что тебе надо, а? — Ага, ты думаешь? — обернулся Григорий. — Но коль поймают тебя — других не марай. Расписок я тебе никаких не давал, так что ни­ кто не поверит... — Ах, вот ты о чем!.. — воскликнул Бутылкин и расхохотался. По­ том подошел и покровительственно похлопал Григория по плечу: — Ни­ чего, ничего... Не успел еще Григорий сообразить, что же произошло, Бутылкин уже отошел к ходку и вытер руку о мешок, будто замарал ее о плечо Бородина. Перед самым снегом, когда колхозникам выдавали хлеб на трудо­ дни , Григорий говорил чуть ли не каждому: — Дали бы всем на трудодни побольше, да видите, какое время. Весь хлеб государству сдали. Сами знаете, сколько разрушено за войну. Восстанавливать надо. Да и врага еще добивать в его логове. Ничего, заживем! А пока с личных огородов как-нибудь пропитаемся. Дома, хлебая наваристые щи, говорил жене: — Заживут колхозники — шиш! Все подчистую в амбарах подме­ ли. Дополнительный план хлебозаготовок еле-еле выполнили. — Что-то не то говоришь, — несмело промолвила Анисья. — Будто уж и подчистую... — Ну, загавкала... Молчи в тряпочку! — повысил голос Бородин.— В одно ухо влетело, в другое вылетело, поняла? Анисья умолкла, а Григорий долго еще дергал небритой щекой. -Если бы кто посмотрел на Бородина в ту минуту, то подумал бы, что он ■собирается горько рассмеяться, но никак не может осмелиться. Зимой, без особых споров, Григория переизбрали председателем. 2 В доме Бородина было теперь, как в гробу. При появлении отца Шетька забивался куда-нибудь в угол, сидел там, боясь пошевелиться, -терпеливо ждал, когда он уйдет. Но чаще всего Григорий справлялся, . где Петька, громко кричал: — Ну-ка; пойди сюда, Петруха!.. Петька тогда вздрагивал, подходил к отцу и опускал глаза. Как-то Григорий спросил: