Сибирские огни, 1958, № 3

достерегающе добавил: — Сыну еще расскажи, что и как... У тебя ума хватит. Анисья покачала головой и вышла. И почти сразу же в комнату з а ­ бежал с улицы раскрасневшийся Петька. И Григорий тотчас вспомнил, что, проходя сегодня в конце дня мимо Веселовых, он видел, как сын, сидя за столом, вытащенным из избы под старый, развесистый тополь, рассматривал вместе с Поленькой какую-то книжку. Головы детей поч­ ти соприкасались. Евдокия, стоя спиной к плетню, за которым остано­ вился Григорий, возилась у летней печки-времянки. Потом она подошла к столу, тоже нагнулась к книжке и погладила по голове дочь, потом Петьку. Григорий хотел перемахнуть через плетень, схватить Петьку за руку и там же избить его. Но по улице шли люди. Григорий зашагал й своему дому, повторяя: «Ладно, приди домой, шкуру спущу...» И вот теперь оглядывал сына прищуренными глазами. Петька, как только увидел отца, притих, в нерешительности топ­ тался на одном месте, опустив голову. — Рассказывай, откуда идешь,— сердито и многозначительно ска­ зал Григорий. — Ну... Григорий ждал , что сын смутится, может быть, даж е заплачет. Од­ нако Петька чуть приподнял голову, посмотрел на отца исподлобья. И Григорий испуганно подумал вдруг: «Чего больше в его взгляде: робо­ сти или упрямства?». — Чего же ты? Язык проглотил? Говори!.. Но Петька опять не ответил и тихо попятился к выходу. — Куда, щенок? Назад!! Мальчик остановился, переступил с ноги на ноту, тихо, угрюмо про­ молвил: — Ну и ладно. А чего кричать-то? И опять Григорий не мог понять: что же прозвучало в словах сына? И потому, что не понял, разозлился еще больше, потянулся за ремнем, висевшим на стене. Петька тотчас отпрянул в сторону, сжался там в ко­ мочек, испуганно, без звука, завертел головой из стороны в сторону, точно ища спасения от отцовского гнева. Видимо, Петькина беспомощность, заметавшийся в его глазах испуг привели Григория в себя. Он швырнул ремень в другой угол, тяжело опустился на лавку, отвалился к стене и закрыл (глаза. Когда открыл их, Петька все еще был на прежнем месте. Рядом с ним1 стояла теперь Анисья и молча смотрела на мужа. Смотрела с не­ мым укором. — Угробишь ведь мальчонку, — еле слышно произнесла Анисья.— Долго ли детский умишко свихнуть... — Ему свихнешь, как же... Упрямство бы сломить и то ладно. — Господи! К а к о е у ребенка упрямство? Задергал ты его. — Какое? — Голос Григория приобрел прежнюю твердость. — К а ­ кое, говоришь? А ты не замечаешь? А я вот замечаю, вроде... Э-э, д а ЧТО :.. Григорий накинул на себя пиджак, сорвал с гвоздя фуражку, у по­ рога обернулся: — Тебя вон я тоже хотел пригнуть к себе. Ломал, что есть силы, д о . хруста. А не доломал. Чужая ты все равно. И Петька, чую, в тебя, стер­ вец, растет. Вдруг Григорий снова вспомнил, как склонилась над дочерью и Петькой Евдокия Веселова и обеспокоенно подумал: «Да, пожалуй, еще и та его на свой манер воспитывает»... И сорвался, заорал Петьке: — Места живого на тебе не оставлю, если еще раз там увижу!., s