Сибирские огни, 1958, № 3

. ■= внимательно присматривался к коммунарам, вслушивался в их речи. Но сам в разговоры никогда не вступал. Только вернувшись домой, сообщал иногда Аниске: — Вот те и коммуна! На дню у них семь пятниц. Сперва распределя­ ли урожай поровну на каждый двор, а теперь по едокам... — Правильно, — отвечала Аниска, помолчав. — Что правильно? Чего ты понимаешь? — Я не понимаю, я так, по-своему соображаю: семь человек в семье, или только двое-трое — разница. Как же поровну делить? Григорий, видимо, улавливал в рассуждениях жены верную мысль и сердился: — Помолчи-ка со своим соображением! Вот попомни — перерешат они скоро еще крест-накрест. Однажды Анисья робко выговорила: — А все-та'ки вместе бы... с людьми. А то живем, как... — но тотчас прикусила язык, увидев, как багровеет лицо Григория. — Ишь ты! — прикрикнул Бородин. — Отошла?! Забыла? Осенью при распределении зерна между членами коммуны около за ­ возни стоял шум. Каждый почему-то считал себя обиженным, обделенным, чего-то требовал. Григорий в такие дни втирался в толпу, слушал разгово­ ры. Вернувшись домой, говорил Аниске: — Посмотришь, весной развалится эта коммуна. Сейчас уж говорят мужики... Но хотя некоторые и вышли из коммуны, намереваясь крестьянство­ вать единолично, однако многие продолжали запахивать, как и раньше, общие земли. — Ну, что? — приехав в поле, кивнула головой Аниска в сторону коммунарских земель, где виднелся народ. — Говорил ведь — развалит­ ся. А они пашут... Григорий выдернул плуг из земли, обчистил лемех, ослепительно блес­ нувший под весенним солнцем: — Хитрят чего-то. Опять по-новому нынче хлеб распределять соби­ раются. Сколько, мол, кто заработает, столь и получит. Другой, вроде, коленкор. А все-таки многие вышли из коммуны. Погоди, и остальные му­ жики побегут. В этот день Григорий до вечера пахал молча. Когда, уже почти ночью, ехали на телеге домой, проговорил тихо и задумчиво: — Чудно! Коммуна ведь — все общее: дома, кони, плуги-бороны, д а ­ же куры... А хлебушек вырастет — не тяни лапу, не твой. Посмотрим еще, дескать, сколь заработал. А если я, к примеру, хворал все лето, тогда как? С голоду мне подыхать? Ну, чего молчишь? — Я... не пойму, о чем ты, — виновато проговорила Аниска. Григорий снисходительно улыбнулся: — То-то... Вот и все твое бабье соображение. Оно в другом должно быть... Ты мне сына подавай. Забыла, что ли? — Не забыла... — покраснела Аниска от неожиданности. — Я бы са­ ма рада, да что сделаешь, если... — Ты что, бесплодная, что ли? — В голосе Григория прозвучало прежнее раздражение. — Нет, должно быть, ты же знаешь, — произнесла Аниска и попробо­ вала прижаться к плечу мужа. — Ты потерпи еще... может, и будет... — A-а, отстань, — резко двинул плечом Григорий. Аниска испуганно отшатнулась. Во двор они въехали по-прежнему молчаливые и чужие.