Сибирские огни, 1958, № 3

киткан искажает русские слова, автор умело передает интонации своего героя и таким образом доносит до читателя особый оттенок его речи. «Человек в тайге блудит, а след за ним ходит»,— говорит Улукиткан. «Че­ ловек мало живет, но постоянно меняет­ ся: то маленький, то большой, то ста­ рый, а скалы и горы долго живут и всегда одинаковые...» «От крепкого чая, что от доброго слова, сердце мяк­ нет». «Человеку даны ноги, чтобы он долго не сидел на одном месте». С наибольшей силой духовное богат­ ство и красота души Улукиткана, его мудрость и редкая наблюдательность проявились, когда он ослеп. Не отчая­ ние, а грусть охватывает его. Ему горь­ ко, что скоро оборвется его след на зем­ ле, и не о себе, а о своем спутнике бес­ покоится он. «Куда ты пойдешь без ме­ ня?» — спрашивает он Федосеева. И дальше происходит небывалое — слепой ведет зрячего. По тому, что солнце греет его щеку, старик догады­ вается — караван потерял правильное направление и наставляет своего спут­ ника: «Держи солнце сзади!» Под нога­ ми оленей зашлепала черная болотная вода, и Улукиткан снова беспокоится: «Поправь след, подожмись к речке, там суше, прямо пройдешь». Он помнит всю дорогу с мельчайшими подробностями: затесы на деревьях, тропы, броды, пе­ ревалы, гнездо на высокой лиственнице, стоящей при выходе из заболоченного леса, пень, который он рубил восемь лет тому назад, лежащий около него медвежий череп. По этим признакам его спутник находит дорогу. Однажды ут­ ром Улукиткан ухитрился даже само­ стоятельно разжечь костер, сварить суп, поджарить мясо. Он из последних сил старается быть полезным. И, если бы не самообладание, не выдержка, не само- забвенность Улукиткана, не выйти бы путникам из тайги! Улукиткан так же, как -и остальные герои книги, не выдуман автором. Обаяние Улукиткана усиливается бла­ годаря тому, что образ его выписан Гр. Федосеевым с большой любовью. Это положительный герой, которому можно и стоит подражать. Создав этот образ, Федосеев утверждает: в среде малых народов, возрожденных Октябрем, среди тех, кто живет в природе, немало лю­ дей, в характере которых соединилось прирожденное доброжелательство с це­ леустремленностью, свойственной луч­ шим людям нашего времени. Конечно, если бы Гр. Федосеев не приобрел уже писательского опыта, если бы не появилась у него необходимая в литературном труде .смелость, образ Улукиткана получился бы примерно та­ ким же, как образ Павла Назаровича Зудова, тоже очень самобытного чело­ века. На хорошие раздумья наводит и образ Трофима Королева. Не так уж много лет прошло между первой встречей Гр. Фе­ досеева с подростком, разрезавшим ночью бритвой стену палатки, и послед­ ней встречей с молодым техником, ко­ торый едва поправившись, снова выехал в тайгу, отсрочив долгожданную встречу с лйэбимой женщиной. И как же измени­ лась за это время судьба Королева! Трофим вырос без родителей. Чужие люди сделали его вором. Случай привел Королева к палатке геодезистов, а уча­ стие новых товарищей растопило заледе­ невшее, не знавшее ни материнской, ни отцовской ласки сердце. Одичавшего па­ ренька трудовые люди увлекли своей работой, и он стал их помощником. Как хорошо, что столкнувшись с оз­ лобленным, строптивым парнем, автор сумел взглянуть на него без неприязни и увидел «что-то необъяснимо привлека­ тельное и в округлом лице, обожженном солнцем, и в темно-серых, скорее вдум­ чивых, чем злобных, глазах, прятавших­ ся под пушистыми бровями». Изображая Королева, Гр. Федосеев обнаруживает умение раскрыть душу человека, создать его характер. Восторг в глазах юноши, когда тот несет дове­ ренное ему во время охоты ружье, оживление после удачного выстрела в цель, азарт, с каким Королев гоняется за раненым зайцем, и радость его, когда он схватил зайца, не остались неприме- ченными писателем. Он разглядел за мрачной непримиримостью беспризорни­ ка его добрую, отзывчивую душу и, про­ явив безграничное доверие, покорил его. Читая главу, посвященную знакомст­ ву с Королевым, невольно вспоминаешь «Педагогическую поэму» А. Макаренко. Королев долго дичился, однажды украл часы, наконец, убежал из экспедиции. Но вскоре Трофим затосковал о честной жизни, о дружеской обстановке среди людей, увлеченных общим делом, и уже сам пришел проситься, чтобы его взяли геодезисты к себе. Метод Макаренко пригодился Федосееву. Психологически верно, что в перевос­ питании Трофима Королева немалую роль сыграла собака Казбек', к которой привязался подросток. Рассказывая о несчастье на Алыгчан- ском пике, о любовной истории Короле­ ва, о привязанности его к Нине, автор тоже находит теплые тона, показывает Трофима-цельным, отзывчивым, горячим парнем, Трофим стал полезным челове­ ком, потому что почувствовал человечес­ кую лцеку, «с ним разговаривали как с равным, его не презирали». Он испытал верность друзей, и жизнь его стала бо­ гаче. Автора можно упрекнуть лишь за то, что он, уделив очень много места Тро­ фиму в первой части, надолго забыл о нем в последующих главах, а встречу