Сибирские огни, 1958, № 3

ва. Памятником об этой схватке чело­ века с природой осталась на зубчатой громаде Джугдурского хребта скромная пирамида. Не менее трудным был путь группы, задержавшейся из-за несчастья с Коро­ левым, к отряду Лебедева, уже присту­ пившему к работе. Наледи то «пухли жидким тестом», то расползались по ущелью, то превращались в окаменев­ шие, скользкие глыбы. На обратном пути их подкараулило и совсем непред­ виденное: ослеп проводник Улукиткан. С большим трудом отряд выходит на соединение с вернувшимся после болез­ ни в горы Королевым. Одновременно в экспедиции происхо­ дит немало курьезных, веселых и ра­ достных событий. В бригаде Макаровой остановилась работа — нет тонких ни­ тей для теодолита. Пытливый мальчуган Пашка, внук колхозного смолокура Гурьяныча, привозит груду спичечных коробок с пауками и выручает Мака­ рову. В походе родится олененок. Из-за того, что мать спрятала его от людей, задерживается выступление отряда. Ко­ ролев после двухлетнего перерыва по­ лучает письмо от Нины. Она пишет, что готова к нему приехать навсегда. Все герои книги «В тисках Джугды- ра» -— реальные люди. Одни из них, как, например, К. Р. Лебедев, Т. В. Пуга­ чев, и сейчас продолжают работать в геодезических отрядах, некоторых уже нет в живых. Важно, что это не выду­ манные герои, что автор не отказался от документальности, не остановился перед трудностями, которые возникают, когда пишешь о знакомом человеке. Первым планом Гр. Федосеев дает героев, которые появляются вновь: про­ водника из эвенкийского колхоза Улу- киткана, молодого техника Трофима Ко­ ролева, внука колхозного смолокура Пашку. «Старые знакомые» — Лебедев, Пу­ гачев, Мищенко, — отходят на второй план. Чутье автора правильно подска­ зало ему, что не нужно их ставить в центре событий. Главное о них уже ска­ зано. И все же жаль, что слишком ску­ по говорит о них писатель. Ведь не каж­ дый читал «Мы идем по Восточному <Саяну»! Образы Улукиткана, Королева, Паш­ ки дают повод говорить о возросшем ма­ стерстве автора. Читая о скромном восьмидесятилет­ ием проводнике Улукиткане из эвенкий­ ского колхоза, невольно вспоминаешь Д ерсу Узала, проводника В. К. Арсенье­ ва по Приморскому краю. Улукиткана и Дерсу роднит радушие, доброта, любо­ знательность и прекрасное знание тайги. Подкупает в Улукиткане необыкно­ венно чистая, доверчивая любовь к лю- 12. «Сибирские огни» № 3. дям, животным, к окружающей его с детских лет природе. Создавая его образ, писатель в каждом проявлении видит эти' черты. Они отражаются и на внеш­ ности Улукиткана. «Он стоял перед нами бесхитростный, маленький, полный покорности. Его темно-серые глаза, прятавшиеся глубоко за узкими разрезами век и, вероятно, видевшие многое за долгие годы жизни, теплились неподдельной добротой. Что- то подкупающее было в его манере дер­ жаться с незнакомыми людьми и в том спокойствии, с каким он встретил нас». Это не фотография, не эскизная зари­ совка, это портрет, написанный писате­ лем, проникшим в душу героя, озарен­ ный внутренним светом. Старенькая, изрядно поношенная дошка, загрубевшая от ветра, снега и костров, в которую одет Улукиткан, рассказывает о его прошлой тяжелой жизни, о непритязательности ее хозяи­ на. Его манера ходить «нараспашку», подставляя грудь ветру, — Улукиткан всерьез ув ер ен , .' что «сердце грудь греет», — говорит о его выносливости. И шапка из кабарожьих лапок, которая «копной лежит на голове», — еще один штрих для подтверждения того, что старик всю жизнь прожил в лесу и сам стал как бы принадлежностью тайги. Эту мысль автор развивает дальше, когда описывает, как Улукиткан, охо­ тясь на сокжоев, превращается в пень. Писатель в недоумении: «истинно пень, — и слева, и справа, как ни по­ верни, пень да и только! Присматрива­ юсь: котомка — нарост; ствол ружья — сучок; дошка, как кора, да и сфи он так схилился на правый бок, что никак не отличишь от пня». И такая деталь, как меховые чехлы, сшитые из мягких собачьих шкур, кото­ рые Улукиткан надевает на лыжи, что­ бы бесшумно красться за зверем, и кар­ та хребтов и- ключей, которую старик выкладывает из веток и прутиков на разостланном брезенте, и то, как-он чи­ тает книгу леса: по шерстинке, пристав­ шей к коре, да по царапине на дереве, угадывая, что здесь два сохатых дра­ лись за матку,— убеждают, что это лес­ ной человек, превосходный следопыт, искусный охотник. Он по-своему образован. Веточка, ос­ тавленная на покинутом стойбище, рас­ сказывает ему, куда ушел хозяин. По тому, как шумит лес, Улукиткан угады­ вает, какая будет погода. «Перед бурей или стужей тайга стонет, как старые люди. Худо ей тогда, ой, как худо, ло­ мается она, мерзнет, пропадает. А перед солнечным днем щумит она славно, дале­ ко слышно». Мороз, по его наблюдени­ ям, предвещают звезды, если их много и все играют. Не пытаясь воспроизвести, как Улу-