Сибирские огни, 1958, № 3

желый продолговатый предмет, завернутый в мешковину и перевязанный просмоленным шпагатом. Затем он сел на валявшееся здесь проржавев­ шее погнутое ведро и стал тяжело и часто дышать. В лежавшей у его ног полусгнившей мешковине, обмотанной шпага­ том, был обрез, который когда-то дал Григорию Терентий Зеркалов. Бо ­ родин после того, как заявил Пьянкову о Терентии, хотел выбросить в озеро и обрез, но почему-то не выбросил, а. засунул в сарае меж какой-то рухляди. А когда отстроил себе новый дом, вместе с этой рухлядью пе­ ревез и обрез, залил его солидолом, завернул в мешок и спрятал на чер­ даке. И вот теперь достал... ...Анисья вошла из кухни. Григорий -вздрогнул, резко обернулся. Когда жена вернулась в кухню, он подскочил к кровати, выдернул из-под постели обрез, выбежал во двор. Бросив взгляд по сторонам, направился в сарай и там засунул оружие за большую поленницу дров. На следующее утро Бородин появился в конторе. Тотчас в его каби­ нет хлынули люди с накладными и прочими документами. Председатель оглядел колхозников долгим взглядом и тихо промолвил: — Потом придете. Некогда мне сейчас с вами... Колхозники недоумевающе переглянулись. Старая Марья Безрукова крикнула со слезами на глазах: — Неделю ить хожу за несчастным килограммом меда! Сын у меня болеет... Подписывай, не уйду! И бросила на стол смятую, потершуюся уже бумажку. Тогда Григорий, не глядя на людей, принялся подписывать бумаги, которые по очереди ложились перед ним на стол. Подписывал, даже не читая. А когда дверь закрылась за последним человеком, бросил ручку на клеенчатый, залитый чернилами стол, подпер щеку ладонью и, закрыв глаза, сидел так, не шевелясь, наверное, с полчаса. Вздрогнул, когда ус­ лышал сквозь дощатую дверь голос Пьянкова: — Здравствуйте. Настя Туманова должна была тут за . комковой солью подъехать для лагеря. Не видели? — Только что председатель подписал ей распоряжение, — ответил счетовод. — Должно, получает в кладовой. — Никого там нет, кладовая закрыта. — Значит, получила уже. — Черт возьми, я же хотел с ней в лагерь ехать! Придется догонять. Давно, говоришь, подписал Бородин ей распоряжение? — Сказал, 'недавно. Коли рысцой побежишь — на полдороге до ­ гонишь, — засмеялся Никита. — А я наперерез, через Волчью падь... А Насте круг в семь верст делать. — Тогда догонишь, — опять сказал счетовод, но уже сухо и деловито. Григорий хорошо знал эту глухую и жуткую Волчью падь. Почему назвали ее падью, да еще Волчьей — неизвестно. Там были болота, меж которых вихляла одна-единственная, да и то ненадежная тропинка. Хо­ дить по ней осмеливался только Тихон Пьянков. Бородин это тоже знал. Очевидно, Пьянков изучил падь в то время, когда скрывался в лесу вме­ сте с партизанами Андрея Веселова. Волков же там и в помине не было. В вонючей ржавой воде плавали только жирные длинные ужи. Пьянков давно ушел, а Григорий, опять закрыв глаза, все сидел, все думал о Волчьей пади, представлял, где, в каком месте шагает сейчас Ти­ хон Пьянков, мысленно следовал за ним. И опять вздрогнул, когда за дверью послышался голос Ракитина.