Сибирские огни, 1958, № 2

Кости, что ль, откапывал цыганские? Куда понесешь их теперь? К Ве­ селову? — Замолчи ты! — громко вскрикнул Григорий, соскочил с кровати, ногой запихал одежду на прежнее место и повернулся к отцу.— Чего плетешь? — Откуда кровь-то на пинжаке? И — смотри-ка... на рубахе вон? Говори! — старик поднял костыль, чуть не ткнув в бок Григория. Григорий испуганно прикрыл локтем пораненное место. ^ Отец усмехнулся, сел на табурет, поставил костыль между ног и по­ ложил на него обе руки. — Ты, Гришуха, подлюга все-таки. Кому грозил-то? Отцу... Не ис­ пугался я. Ведь мне и так помирать скоро... Но не прощу тебе обиды той, не прощу, дьявол, до самой смерти!!.. — И вдруг заплакал скупыми -старческими слезами, вытирая их маленьким, сморщенным и сухим ку­ лачком. — Ведь я для кого старался? Кто думал, что оно так вот все... перевернется? А ты — отблагодарил батьку!.. А ежели я кой-чего рас­ скажу про тебя? Ведь замечешься, как вошь на гребешке... Григорий сидел на кровати, впившись руками в край перины. Он ' был близок к тому, чтобы кинуться на отца точно так же, как бросился вчера на Лопатина. И может быть, сделал бы это, если бы отец сказал ■еще слово. Но старик ничего не говорил. Только смотрел на сына ненавидящими глазами . 2 В лесах, вокруг Локтей, на старых пожарищах, поросших высокими травами, на прогреваемых солнцем щетинистых увалах водится много лисиц. В поисках пищи они часто забредают на берег озера, где нередко подстерегают их деревенские охотники с собаками. Напуганная охотни­ ками, лисица бросается в спасительный лес, скатывается в нору, заби­ вается в самый дальний угол, прижимается к земляным стенам дрож а­ щим телом, пугливо поводя в темноте своего жилища зеленоватыми гла­ зами. Лежит в норе долго, иногда день, два, три... Потом осторожно, на брюхе, подползает к отверстию, нюхает воздух, осматривается по сторо­ нам. И если не заметит опасности, выскакивает наружу и ныряет в ча­ щобу... Примерно так же вел себя Григорий Бородин. После разговора с отцом несколько дней не выходил из дому, настороженно следя за каж ­ дым движением старика. Петр разгадал его мысли, презрительно усмех­ нулся: — Д а не дрожи! Не выдам... Странная настала жизнь. Все вроде было по-старому. Всю весну мужики, как и в прошлые годы, ползали по склонам холмов за деревней, распахивали не совсем еще просохшие лопатинские да зеркаловские земли. Но осенью, обмолотив урожай, везли зерно не в хозяйские амбары, а всяк себе. Это было необычным. Казалось: вот-вот яв'ятся те, кому при­ надлежат земли, станут разъезжать от дома к дому, выгребая из глубо­ ких дощатых сусеков, звенящую, тщательно провеянную пшеницу. Под­ нимется крик, вой, плач... Так казалось Григорию, хотя он и знал: уж кто-кто, а Лопатин-то не вернется... ...Всю зиму выли свирепые метели. От мороза трещали стены домов, звенели под ветром жесткие, как железные прутья, ветви деревьев.