Сибирские огни, 1958, № 2

что отец стар, скоро помрет, и он, Григорий, останется один на всем бе­ лом свете. Ему ведь надо жить, а как жить? Чем? И вдруг Григорий с ужасом подумал, что жить ему будет нечем. Ведь отец... отец человека загубил, чтобы «выйти в люди», поставить крепкое хозяйство да зажить припеваючи. Д аж е мать... не пожалел. Мать умира­ ла , а им с отцом было не до нее. Старались'быстрее засеять купленную землю. И вот... вот теперь опять ничего нет у них. Лавка сгорела... Двух коней — да каких! — увел Зеркалов. Но если бы только коней! Сколько отец передавал ему золота? Как бы не это, еще бы можно было поднять­ ся... И Дуняшка... Помыкала бы горе с Андреем, да и... Уж он, Григорий, сумел бы отобрать ее... При мысли о Дуняшке ожили в памяти события за поскотиной, и ду­ шила его ненависть к Андрею Веселову. «Ну погоди, погоди, я встану!.. — шептал он, не разжимая зубов. — Я расплачусь с тобой, уж сумею как- нибудь, дождусь своего часа». А потом опять принимался думать о хозяйстве, о своем будущем. Да, все разваливается, правильно отец сказал, скоро засверкаешь голым з а ­ дом. Неужели ничего нельзя теперь поправить? Посевы вон неплохие, уродит, должно... Только бы убрать вовремя, по-хорошему. Ведь оста­ лась лошадь, есть веялка. Есть плуги, бороны... Дом вон какой, с завоз­ ней. Сена накосили и на корову, и на лошадь... Да, ведь, черт! Есть еще кое-что, и если взяться по хорошему... Работник вот ушел — жалко... А старуха в кухне все вздыхала, шептала молитвы, мешала Григо­ рию думать. Он морщился, как от зубной боли, и ворочался с боку на -бок. «Зачем отец держит старую каргу! Ведь говорил ему — взял бы по­ моложе кого — толку больше...». . Худой и желтый, Григорий ходил по комнате, по двору, заложив в карманы огромные руки, заглядывал во все закоулки, т.очно проверяя, что еще осталось от их хозяйства. — Как там поп? — спросил однажды у отца, будто невзначай, оста­ навливаясь посреди двора. — Ага!.. — протянул отец, встряхивая головой, и в голосе его про­ звучали почему-то злорадные нотки. — Ага, вспомнил, значит? ■— Пьяный я был ведь, батя, — покорно проговорил Григорий.— Он, йто, пожаловался? — Уж, должно быть... Жди гостей, сынок... —- А чего ты радуешься? — буркнул Григорий. — Ну, засудят... А как ты с хозяйством один? — Э-э.. где оно, хозяйство-то? — старик оглянулся кругом. — Было, да сплыло... Ты хвораешь, урожай мне одному не под силу уфрать, а ра­ ботников теперь нанять — золотую рыбку из озера вытащить. Того и гля­ ди — белые мухи полетят. Пропали мы... — Ничего... Выправимся, батя. Только... сходил бы ты к попу, а? Со­ гласен, мол, Гришка жениться... Может, отойдет, поп... а? — А дальше? — сощурил глаза старик. — Ну, там видно будет... Ты сам говорил: обещать — еще не дать. — Тьфу, — плюнул со злостью старик и растер плевок сапогом. — А ты не крути, женись — да все тут. Тогда я пойду, может... Григорий молчал. — Д а ведь, сынок, чего тебе? — подступая к Григорию, отец хватал его за пиджак. — У попа водятся деньжонки, потрясем его. Время, прав­ да... неспокойное. Д а , может, уляжется все. Я ли тебе зла желаю? Ж е ­ нись, сынок... — Ладно, сказал же — там видно будет... — неопределенно ответил Григорий и пошел в дом, но обернулся и промолвил: — И вообще, батя,